СОВЕТСКИЕ ТАНКИ ГЕРМАНСКИЕ ТАНКИ АМЕРИКАНСКИЕ ТАНКИ ЯПОНСКИЕ ТАНКИ ФРАНЦУЗСКИЕ ТАНКИ ИТАЛЬЯНСКИЕ ТАНКИ ТАНКОВЫЕ СНАРЯДЫ ЯПОНСКИЕ ТАНКИ

Развитие бронетанковых сил в Японии 25 ноября 1936 года императорская Япония и гитлеровская Германия подписали "антикоминтерновский пакт". Год спустя, в 1937 году, к соглашению присоединилась фашистская Италия. Коалиция оси "Берлин-Рим-Токио" приступила к разделу сфер влияния. Япония, давно мечтавшая о власти над "Великой Восточной Азией", и уже успевшая к этому времени захватить Манчжурию, оказалась наиболее готовой из своих союзниц к широкомасштабным военным действиям. В 1937 году Япония начала вторжение в Китай. И не случайно именно в этом году в стране восходящего солнца был создан первый танк, которому прочили роль основного ударного средства японских сухопутных войск. Японские бронетанковые войска имели большой спектр различных бронемашин - танков, танкеток, и прочая. Многие считают японские бронемашины "несерьезными", намного уступающими немецким или советским танкам. Тут следует отметить, что Япония в самом начале войны имела намного более совершенные машины, как по огневой мощи, так и по ходовой части, чем американская армия, а также имела намного больший парк бронетехники. Многие исследователи совершают ошибку, сравнивая технические данные самых знаменитых танков - японского "Чи-Ха", немецких "Тигров" и советских "Т-34". Конечно, первые японские танки значительно уступали им - но в этом нет ничего удивительного. Во-первых, это были одни из самых первых танков, причем разработанные с нуля. Во-вторых, следует отметить тот факт, что японские танки изначально проектировались под тяжелый климат юго-восточной Азии и труднопроходимый ландшафт, для которых намного больше ценилась проходимость и маневренность. В 20-е - 30-е годы японцы разработали самостоятельно 16 образцов танков. В серийное производство поступили только семь из них. Производством бронетехники занимался тогда ряд фирм: "Токио Гасу Дэнки", "Исикавадзима Дзидоша Сейсакусио", "Мицубиси", "Кобэ Сейкосё", "Ниигата Теккосё", а также арсеналы городов Осака, Сагами, Кокура. Поначалу производство танков развивалось очень медленно - в период с 1931 по 1935 год японская армия получила всего лишь 574 танка. Боевые действия в Манчжурии, например, Япония начала имея лишь 400 боевых машин. В период с 1931 по 1938 годы, японцы построили более 1700 танков, и имели к 1937 году 8 бронетанковых полков. К 1939 году было изготовлено 2020 танков, но в войсках на тот год имелось лишь 720 танков. Для сравнения - к июню 1941 года Германия произвела с 1937 года свыше 7000 танков, и захватила в качестве трофеев у Франции и Англии 4960 танков, и около 2000 чехословацких. В СССР было построено с 30-х годов, около 22600 танков, к июню 1941, в РККА было около 12.000 танков на Западе, остальные танки сдерживали от нападения профашистские армии армии Японии, Турции и Ирана. Несмотря на такой "размах", эти цифры сделали тогда Японию четвертым по счету крупнейшим производителем танков в мире, причем пик продукции танков в Японии пришелся только на 1942 год. Танковый парк японской армии всегда был немногочисленным - к концу 1943 года он составлял чуть больше, чем 2000 машин. Самая крупная войсковая группировка - Квантунская Армия, насчитывающая миллион военнослужащих, имела в своем распоряжении около 600 танков. К августу 1945 эта группировка располагала 1150 танками. Следует отметить, что генеральный штаб сухопутных сил считал достаточным при численности армии в два миллиона человек иметь до 2150 легких и 3855 средних танков. При создании танков, японцы больше ориентировались на природные и климатические условия. За исключением Манчжурии и части районов Китая, японская армия шла по джунглям и болотам, где тяжелые танки с толстой броней и сверхмощными орудиями были бы просто помехой. Также японцы довольно тщательно просчитывали расходы на производство - одной из причин, побудивших Японию начать захват соседей, была жесткая нехватка ресурсов. Вследствие своего географического расположения и расположения основоного театра военных действий, Япония намного больше инвестировала в судо и авиастроение, и в средства ПВО. А нехватка собственных ресурсов вела к необходимости содержать большой грузовой флот для доставки сырья в метрополию. Во время войны японцам было жизненно неоходимо защищать морские коммуникации от флота проивника - в противном случае промышленное производство остановилось бы без доставки сырья и топлива. Японии было намного важнее иметь мощную авианесущую группировку в океане, нежели чем танки в непролазных джунглях, где вполне справлялись и пехотинцы с десантниками при поддержке палубной авиации с авианосцев и корабельной артиллерии с моря. Япония обладала вполне современной промышленностью, и начала проигрывать войну после того как потерпела поражение в "битве за ресурсы". Присвоение названий типам японской бронетанковой техники Числовые обозначения образцам вооружения и боевой техники в Японии с 1930 года давались в соответствии с летосчислением "от основания Империи" ("кигэнсэцу", 660 год до н. э.). До 1940 года обозначения были полными или по последним двум цифрам: так, образцу 1934 года соответствовало обозначение "тип 2594", "2594" или "94", 1940 года - "тип 100" (далее будет приводиться как полное обозначение моделей, так и сокращённое, двузначное). ] С 1941 года использовалась только последняя цифра; "тип 1" соответствовал модели 1941 года, "тип 2" - 1942 года и т. д. Поэтому в тексте встречаются одни и те же "цифровые" обозначения разных танков и их элементов (скажем, 47-мм пушка "тип 100" и дизель "тип 100", 37 мм и 47 мм пушки "тип 1"). Кроме того, машина получала название, составленное из обозначения типа и "счётного" иероглифа, например, "Чи-Ха" и "Чи-Хе", "Хо-Ро" и "Хо-Ни". Числительное соответствовало обычно не порядку принятия на вооружение, а номеру разработки. Иногда этот порядок присвоения наименований бронетехнике нарушался, например название "Ха-Го" включало в себя "номерной" иероглиф "три" и слово "модель", а "Ка-Ми" составлялось из слова "плавающий" и первого слога названия фирмы "Мицубиси". Иногда бронемашины получали имена собственные по названиям фирм или арсеналов - "Сумида", "Осака". Ряд японских танков и бронемашин - в основном опытных - сегодня обозначаются в литературе (включая японскую) латинскими аббревиатурами. Международная обстановка в предвоенное время характеризовалась, с одной стороны, острыми империалистическими противоречиями внутри стран капиталистического мира, а с другой - их общей враждебностью к Стране Советов, первому в мире социалистическому государству. Империализм стремился разрешить эти противоречия военными, насильственными средствами. Причем главной тенденцией в политике наиболее агрессивных государств - Германии и Японии - было стремление объединить усилия для нападения на СССР с двух сторон, и навязать Советскому Союзу войну на два фронта. Эта тенденция еще больше усиливалась и приобретала определенную направленность в связи с заключением в 1936 г. "антикоминтерновского пакта" и образованием военно-политического блока фашистских государств, в который вошли Германия, Италии и Япония. Создание такой военно-политической коалиции с распределением сфер действия ее участников преследовало цель разжечь очаги войны в Европе и Азии. В 1938 г. немецко-фашистская армия захватила Австрию, оккупировала Чехословакию, а в апреле 1939 г. Гитлер утвердил план "Вайс", предусматривавший нападение на Польшу до 1 сентября 1939 г. Японские танковые войска в сражении у реки Халкин-Гол, 2 - 4 июля 1939 года Формирование соединения Первоначально Квантунская армия не намеревалась использовать танковые войска в районе Номонхана. С 4 по 7 июня 1939 года за несколько недель до операции по форсированию реки Халхин-Гол в Хсинкине проводились плановые учения на картах. Здесь присутствовали все начальники Квантунской армии: от командующего генерала Уэды (Ueda) до начальников и офицеров штабов дивизий из Восточной Маньчжурии, а также группа офицеров Генерального штаба армии из Токио, состоящая из 7 человек. Маневры, проводившиеся в соответствии с текущими оперативными планами, главным образом имели отношение к Восточному фронту в Китае. Оставшиеся районы, помимо авиации, влияющей на всю Маньчжурию, лишь просто упоминались. Военные игры, касающиеся фронта в районе Номонхана, не проводились. В действительности, командование Квантунской армии убедило группу офицеров из Генерального штаба в том, что Номонханский инцидент закончился и у Квантунской армии нет никаких новых замыслов. Успокоенные этой информацией офицеры после окончания учений на картах отправились на различные инспекционные задания. 9 июня 1939 года генерал-майор Ган Хашимото (Hashimoto Gan) и майор Ютака Имаока (Imaoka Yutaka) посетили штаб механизированной бригады под командованием генерал- лейтенанта Масаоми Ясуоки (Yasuoka Masaomi) в Кунгчулинге на юге Маньчжурии. Два танковых полка бригады Ясуоки – 3-й (средний) танковый полк под командованием полковника Киётаки Йошимару (Yashimam Kiyotake) и 4-й (легкий) танковый полк под командованием полковника Йошио Тамада (Tamacla Yoshio) – включали почти всю бронетехнику Квантунской армии. К августу планировалось увеличить вдвое танковые силы в Маньчжурии путем организации двух новых полков (9-го и 10-го) со средними танками Тип 97. Но в начале июня никто и не подозревал, что бригада Ясуоки готовилась для боевых действий в районе Номонхана. В докладе Ясуока объяснил группе офицеров Генерального штаба, что его задачей является разработка совместно с пехотой плана прорыва и преодоления мощных укрепленных позиций противника на восточной границе Маньчжурии на случай войны с Советским Союзом. Эта операция проводилась в целях обучения, а не боевых действий, хотя теоретически одна механизированная бригада Квантунской армии должна была быть способной вести боевые действия на любом фронте. На вооружении 3-го танкового полка под командованием Йошимару, насчитывавшего 376 офицеров и солдат, состояло: 26 средних танков Тип 89 "Оцу", организованных в 2 линейные роты; 4 средних танка Тип 97 "Чи-ха"; 7 танкеток Тип 94 "ТК" и 4 танкетки Тип 97 "Ке-те". 4-й танковый полк под командованием Тамады, насчитывавший 565 офицеров и солдат (128 из которых были в инженерной роте), включал: 3 линейных роты и роту резерва, на вооружении которых состояло 35 легких танков Тип 95 "Ха-го"; линейную роту средних танков Тип 89 "Ко" из 8 машин и 3 танкетки Тип 94 "ТК". Новый средний танк, поступивший в бригаду, представлял собой одновременно лучший и худший образец японского танка. Небольшие по размеру средние танки Тип 97 "Чи-ха" были новейшими и, наверно, самыми лучшими из своего класса. Впоследствии они стали самыми известными японскими тапками. Во время событий в районе Номонхана танки Тип 97 являлись экспериментальными и поставлялись, главным образом, на китайский фронт. В отличие от них 2 варианта среднего танка Тип 89 "Оцу" и "Ко" были устаревшими образцами бронетанковой техники Императорской армии. Это были первые японские основные боевые танки, которые проявили себя еще во время инцидента в Маньчжурии в начале 30-х годов. Так как у "Оцу" был 6- цилиндровый дизельный двигатель (разработанный после 1934 года для использования на танках), он был несколько тяжелее и имел запас хода на 20% больше, чем "Ко" с бензиновым двигателем жидкостного охлаждения. Экипаж всех трех типов средних танков состоял из 4 человек, главным вооружением была короткоствольная 57-мм пушка. У танка Тип 97 был 7,7-мм пулемет, в то время как у танков Тип 89 – 6,5-мм пулемет. Мощный дизельный двигатель В-12 и подвеска позволяли танку "Чи-ха" иметь более толстую броню. Скорость и запас хода по сравнению с устаревшими танками Тип 89 возросли (толщина брони – 20-25 мм против 15-17 мм; запас хода – 210 км против 140-170 км; скорость 38 км/ч против 25 км/ч). Знаменитая Сталинская Индустриализация фактически была актом холодной войны тех лет для экстренного создания современных вооружений в ответ на открытые военные приготовления соседей. Сейчас демонстративно игнорируется то, что Советская Россия считалась слабым противником и лакомым куском для агрессора. Планы раздела территории СССР открыто строила даже Финляндия, проводя соответствующие обсуждения в парламенте. Но это была далеко не только холодная война, Советская Россия практически все 30-е годы вела самую настоящую "горячую" оборонительную войну, реальная война началась задолго до 1941 г. Крупный японский историк И.Хата утверждает, что на советско-китайской границе только за 1933-34 гг. произошло 152 боестолкновения японских и советских войск, в 1935 г. - 136 и в 1936 г. - 2031. Нападающей стороной всегда были японцы. На Востоке японская армия вторглась в Китай, оккупировала всю территорию Маньчжурии, создав здесь марионеточное государство Маньчжоу-Го, во главе которого был поставлен последний император пинской династии Генри Пу И. Японские захватчики установили в нем военно-полицейский режим. Маньчжурия была превращена в плацдарм агрессии против СССР, Монголии и Китая. Первым шагом агрессии явилось вторжение японцев в июле 1938 г. на советскую территорию у оз. Хасан. Эта ничем особенным не примечательная приграничная полоса земли, изрезанная холмами, долинами рек, стала местом жарких схваток. Советские войска в упорных боях одержали здесь важную победу. Однако японские агрессоры не успокоились. Они стали готовиться к более масштабной военной акции, и не только с целью реванша. Осенью 1938 г. в генеральном штабе японской армии был разработан план войны против МНР и СССР, предусматривавший захват Монгольской Народной Республики и овладение Советским Приморьем. Японский генштаб планировал перерезать транссибирскую магистраль, отторгнуть Дальний Восток от остальной части Советского Союза. По свидетельству одного из офицеров японского генерального штаба, основной стратегический замысел японского командования по этому плану заключался в том, чтобы сосредоточить в Восточной Маньчжурии главные военные силы и направить их против советского Дальнего Востока. Квантунская армия должна была захватить Уссурийск, Владивосток, а затем Хабаровск и Благовещенск. Легкий танк Тип 95 "Ха-го" имел такой же 6-цилипдровый дизельный двигатель с воздушным охлаждением и мощностью 120 л.с, как и у усовершенствованного среднего танка "Оцу", но его масса составляла чуть более половины массы танков Тип 89 (6,7-7,4 т против 12,1-13 т); были тоньше броня и слабее вооружение (броня – 8-12 мм; не очень мощная 37-мм пушка и один 7,7-мм пулемет); максимальная скорость – 40-45 км/ч и запас хода – 250 км Это был новейший образец, поступавший на вооружение Императорской армии, а его скорость и маневренность ставили танк в один ряд с колесной техникой . Экипаж состоял из 3 человек. В бригаду также поступили 2 модели танкеток – Тип 94 "ТК" и новая модель Тип 97 "Ке-те". Обе модели предназначались для буксировки техники и подвоза боеприпасов на фронт и отлично подходили для разведки, охранения и связи. Они не были предназначены для ведения наступательных действий, поскольку их огневую мощь составлял единственный 7,7-мм пулемет (в модели танка Тип 97 пулемет мог быть заменен 37-мм пушкой). Экипаж состоял из 2 человек, максимальная скорость – 40 км/ч. Масса модели танкетки Тип 94 с бензиновым двигателем – 3,2-3,5 т, броня – 8-12 мм, максимальный запас хода – 200 км. Масса модели танка Тип 97 – 4,25 т, броня 8-16 мм, максимальный запас хода – 250 км На учениях все командиры частей подчеркнули необходимость "усиления артиллерийско-технических подразделений и наращивания танкового вооружения", с чем Имаока и согласился. Из 9 частей, в которых он и Хашимото провели инспекцию, все находились на одном уровне: в процессе создания. У танковых полков не было возможности замены материальной части и личного состава. Имаока, специалист по тылу, пришел к выводу, что офицерам штабов по оперативным вопросам при планировании боевых операций необходимо понять разницу между реальной мощью частей и планируемой на бумаге (гипотетической). Танковые полки Ясуоки производили лишь "внешнее" впечатление. По мнению Тамады, его полк с точки зрения военной мощи был еще очень слабым. Высшее командное звено Кунгчулингекой танковой бригады составляли офицеры пехотного профиля. Ясуока, родом из Кагошимы, генерал-лейтенант с 1938 года, закончил в 1906 году 18-й военно-академический класс и Армейский военный колледж. Во время событий в районе Номонхана ему было 53 года. В 1936 году он стал начальником Танковой школы, в 1938 году командовал 1-й отдельной смешанной бригадой в Кунгчулинге, а затем, после расформирования предыдущих подразделений, 1-й танковой бригадой. Майор Каменосуке Ногучи (Noguchi Kamenosuke), постоянно работавший с генералом, внешне напоминал феодального лорда, окруженного аурой высокомерия. Майор Юмеки Масуда (Masuda Llmeki), старший помощник Ясуоки, характеризовал его как мягкого, но волевого, настоящего командира, заботившегося о своих войсках. Он был высокий и крепкий с редкими серыми волосами и небольшой лысиной. Ясуока носил очки, а курил и пил "чертовски много". Ногучи особенно впечатляло то, что Ясуока всегда был заранее готов к боевым действиям и операциям. Например, находясь в Кунгчулинге, он всегда "делал домашнее задание" и, таким образом, никогда не приходил в замешательство на фронте. Генерал самостоятельно составлял приказы в своем командном автомобиле и мог диктовать их без записей. Масуда считал, что с генералом легко работать, в отличие от его предшественника генерал-лейтенанта Кодзи Сакаи (Sakai Koji), умного, но придирчивого человека, который надоел даже собственному помощнику, пока им не был назначен "толстокожий" Масуда. Йошимару, которому в 1939 году было почти 47 лет, закончил в 1914 году 26-й военно-академический класс. В 1936 году в звании подполковника он был отправлен во 2-й танковый полк; следующий год он провел на службе в Китае. В конце января 1939 года Йошимару стал командиром 3-го танкового полка в Кунгчулинге, в марте получил звание полковника. Как вспоминает Масуда, усатый Йошимару был прекрасным командиром, который любил своих людей, был спокоен и мягок, обладал хорошим чувством юмора. Ногучи и старший лейтенант Тачио Ирие (Irie Tachio), один из командиров взводов, называют Йошимару "бедным самураем" из Саги в Кюшу. Другой командир взвода, старший лейтенант Ивао Такешита (Takeshita Iwao), говорил о нем как об отличном командире, которому можно было доверять и который поддерживал дух атакующих солдат. Будучи строгим и суровым во время учений, Йошимару был внимательным к подчиненным и просто приятным человеком. Под руководством полковника в полку сложился смелый и сплоченный коллектив. Советские танкисты осматривают брошенный на поле боя японский танк Тип 95 "Ха-го" - маньчжурский вариант, лейтенанта Ито из состава 4-го японского легкого танкового полка полковника Тамады. Район реки Халхин-Гол, 3 июля 1939 года. Эти танки у советских танкистов получили прозвище "карапузики". В мае 1939 года началась битва японских и советских войск на реке Халхин-Гол. Вооружённый конфликт проходил в апреле-сентябре 1939 года у реки Халхин-Гол на территории Монголии, недалеко от границы с Маньчжурией. Победа в этой битве предопределила невмешательство Японии в агрессию Германии против СССР, что избавило Россию от необходимости во Второй Мировой войне сражаться на два фронта. Командовал войсками будущий маршал Победы Георгий Константинович Жуков. Западная историография замалчивает и искажает военные события на Халхин-Голе в 1939 г. Названия Халхин-Гол нет в западной литературе, вместо него используется термин инцидент у Номон-хан (по названию приграничной горы), якобы спровоцированный советской стороной, чтобы показать свою военную силу. Западные историографы утверждают, что это была изолированная военная акция, устрашающая операция, будто бы навязанная японцам Советским Союзом. 1 июня 1939 года заместителя командующего войсками Белорусского военного округа Жукова срочно вызвали к наркому обороны Ворошилову. Накануне у Ворошилова состоялось совещание. Начальник Генштаба Б.М. Шапошников доложил обстановку на Халкин-Голе. Ворошилов заметил, что для руководства боевыми действиями там больше бы подошел хороший кавалерийский начальник. Тут же всплыла кандидатура Жукова. Ворошилов принял авторитетное предложение Начальника Генерального штаба Шапошникова. 5 июня Г.К. Жуков прибыл в штаб советского 57-го отдельного корпуса, находившегося в Монголии. Несколько дней машина комдива колесила по степи, Жуков лично хотел осмотреть все. Опытным глазом командира он оценивал слабые и сильные стороны немногочисленных советско-монгольских войск, вышедших в район Халкин-Гола. Он отправляет в Москву срочное донесение: необходимо немедленно усилить советскую авиацию, направить в Монголию не менее трех стрелковых дивизий и танковую бригаду. Цель: готовить контрудар. Предложения Жукова были приняты. Жуков торопился укрепить оборону у Халкин-Гола, особенно на плацдарме за рекой, затем как можно быстрее было необходимо подтягивать резервы из Советского Союза. Во время событий в районе Номонхана полковник Тамада был старше Йошимару на год. Он закончил на класс выше в Военной академии и учился в Армейском военном колледже. В декабре 1933 года Тамада в звании майора был отправлен на подготовку в танковый полк, а в апреле 1934 года был включен в состав 4-го танкового полка отдельной смешанной бригады. В 1936 году он в звании подполковника стал преподавателем в Танковой школе. После присвоения звания полковника Тамада стал командиром 4-го танкового полка. Невысокий и коренастый, он не пил и не курил. О себе он говорил: "Я родом из Тохоку [север Японии], медлителен и невозмутим. В действительности, я не был предназначен для танковых войск. И поскольку я был новичком среди танкистов, мои идеи, касающиеся бронированной техники, не были высоко оценены", Но его подчиненным казалось, что он доволен своей работой. Его считали осмотрительным, довольно упрямым, очень серьезным, точным, интеллектуальным, доскональным в своих мыслях и приказах, внимательным и добрым к другим людям. Строгая подготовка Тамады приносила свои результаты при ведении боевых действий Кюичиро Oгaтa (Ogata Kyuichiro) был в Номонханской кампании в качестве полкового помощника Тамады в звании майора. Выпускнику 32-го военно-академического класса в 1939 году было почти 40 лет. Он был хорошо знаком с Тамадой, поскольку неоднократно служил вместе с ним, включая первый учебный период в танковом полку Нарашино продолжительностью 90 дней с декабря 1933 года по март 1934 года и их первое включение в списки Квантунской армии весной 1934 года. Послужив в качестве самого старшего капитана в 3-й роте 4-го танкового полка, Огата прошел курс подготовки, который проводил полковник Тошио Мураи (Murai Toshio). Назначенный заместителем командира полка после того, как на должность вступил Тамада, Огата всегда находил случай пообщаться и поспорить с полковником, главным образом по вопросам подготовки. Поскольку оба офицера не были "специалистами", Огата критически осмысливал рекомендации и жалобы младших офицеров и докладывал о них Тамаде. Огата считал себя смышленым и открытым – полной противоположностью полковника. Тем не менее, они подходили друг другу и хорошо работали вместе, сочетаясь, по словам Огаты, как семейная пара. Последний постоянно общался с полковником и, несомненно, оказывал на него большое влияние. Огата получил боевой опыт, когда отряд Сакаи (названный в честь генерал-майора Кодзи Сакаи) был отправлен в Северный Китай с июля по декабрь 1937 года. Назначенным в танковую часть без опыта работы с бронетехникой заместителем пехотного полковника на Китайском фронте Огата фактически управлял танковым полком, достижения которого, по мнению Огаты, были недостаточны. Поэтому его опыт мог повлиять на результат боев в Номонхаие. С разрастанием приграничного инцидента к середине июня 1939 года и прибытием 23-й дивизии вместо 7-й при проведении наступления на реке Халхин-Гол штаб Кватунскои армии решил использовать бронетехнику. 16 или 17 июня один из представителей штаба Квантунской армии высказал майору Каменосуке Ногучи, специалисту по танкам, свою первую неоформленную идею. Он хотел выделить 2 танковых полка в Кунгчулинге для поддержки пехотной дивизии, пересечь верхний Халхин-Гол на западе от Хандагая, сделать рывок на север – к соединению с Хайластыном и, ударив но противнику с тыла, во взаимодействии с пехотой, наступающей с востока, взять его в клещи. Ногучи поставил вопрос об осуществимости возможности взаимодействия пехоты и бронетехники, после чего начался небольшой спор. Ногучи напомнил собеседнику о том, что пехота также должна быть задействована в операции, поскольку одна танковая бригада не настолько сильна, чтобы выполнить поставленную задачу самостоятельно, но обычная немоторизованная пехота не обладала той скоростью, которая позволила бы ей взаимодействовать с танками. В результате будет потеря в скорости, так как бронетехника не может оставить открытой пехоту и будет вынуждена двигаться с ее скоростью. Поэтому было предложено создать отряд, который наряду с легкими и средними танками будет включать моторизированную пехоту, инженерные подразделения, части полевой и зенитной артиллерии, размещенные, главным образом, вокруг Кунгчулинга. Группа Ясуоки, по словам Ногучи, "была рождена за одну ночь". Вечером 19 июня и утром 20 июня 1939 года штаб Квантунской армии в течение 10 часов издал соответствующие приказы о приведении в боевую готовность и сосредоточении подразделений. К тому моменту уже было решено, что группа Ясуоки заменит 7-ю дивизию для наступления на левом берету реки Халхин-Гол. Штабной офицер Квантунской армии отправился в Хайлар, чтобы доставить приказ Камацубары (Komatsubara) о приведении в боевую готовность, а за ним последовал другой офицер с приказом на сосредоточение 19 июня 1939 года майор Ногучи узнал, что он должен отправится к Ясуоке для установления штабной связи. На самолете он был доставлен из Хсинкина в Кунгчулинг, куда он прибыл до наступления ночи. В официальной резиденции Ясуоки он рассказал генералу замысел штаба Квантунской армии, заключавшийся в распределении штатных и приданных средств танковой бригады между Аршаанем и Хандагаем и подготовке операций в Номонханском секторе во взаимодействии с 23-й дивизией с целью отрезать противнику "пути отхода" на левом берегу. По выражению лица генерала казалось, что Ясуока не имеет ни малейшего представления об идее Квантунской армии сформировать группу. Отсутствовали все штабные генералы, поэтому потребовалось время, для того чтобы все организовать. Советские танки форсируют реку Халкин Гол. Японские железные дороги, по объему доставки войск и снаряжения существенно опережали советскую 650 - километровую грунтовую дорогу, по которой осуществлялась доставка и снабжение советских войск. Японцы успели сосредоточить до 40 тысяч войск, 310 орудий, 135 танков и 225 самолетов. Перед рассветом 3-го июля советский полковник проехал к горе Баин-Цаган, что на северном фланге фронта, по Халкин-Голу проверить оборону монгольской кавалерийской дивизии. Внезапно он натолкнулся на японские войска, уже форсирующие реку. С первыми лучами солнца здесь уже был Жуков. Враг собирался провести хрестоматийную операцию: ударом с севера окружить и уничтожить советско-монгольские войска, державшие фронт по Халкин-Голу. Однако японцы не приняли в расчет мгновенной реакции Жукова. У Георгия Константиновича не было времени раздумывать над силой врага. Он вызвал авиацию - бомбить переправу, сюда же перенацелил часть огня батарей с центрального участка и приказал ввести в бой 11-ю танковую бригаду комбрига М. П. Яковлева. Жуков пошел на беспримерный риск: отдал Яковлеву приказ с ходу атаковать врага, в сумерках, не дожидаясь пехоты. Вызванный мотострелковый полк подошел только к утру. Группе Ясуоки, основу которой составляли 2 танковых полка, были специально приданы 1-й отдельный полк полевой артиллерии под командованием полковника Кан Мияо (Miyao Каn), батарея зенитных орудий, рота тягачей из полка тяжелой артиллерии (все из артиллерийских подразделений Квантунской армии), 24-й инженерный полк под командованием полковника Шичиро Кавамура (Kawamura Shichiro), взвод радиосвязи из полка связи и 3-й моторизированный транспортный полк, состоящий из 3 рот (всего 120 машин). Из 7-й дивизии в Цицикаре должны были быть отправлены медицинский полк и усиленный батальон 28-го пехотного полка для прикрытия сосредоточения главных сил группы Ясуоки. Они были отданы под его командование по прибытии в Аршаань. "Моторизированным резервом" 23-й дивизии должен был быть испытанный в боях выделенный временно из 7-й дивизии пехотный полк под командованием Суми, снабженный грузовиками моторизированной транспортной роты и усиленный 2 батареями противотанковых орудий и 2 батареями полковых орудий. Самоуверенный генерал Камацубара (с которым Суми познакомился во время поездки в отдел советской разведки Генерального штаба) сказал, что после того как полк Суми примерно 23 июня на поезде прибудет в Хайлар, он должен будет соединиться с группой Ясуоки около озера Дорот (45 км южнее Чянчуньмяо), сесть на грузовики и находиться в готовности пересечь Халхин-Гол под прикрытием Ясуоки. Как понял Суми, батальон другого полка 7-й дивизии – 2-й батальон 28-го пехотного полка под командованием майора Томизи Кадзикава (Kajikava Tomiji) – должен был перейти под его командование. Детали еще не были разработаны, была лишь основная идея. Подобное услышал Суми и от энергичного начальника штаба Камацубары полковника Оучи (Ouchi), другого офицера, говорящего на русском языке, которого он знал еще с начальной школы и военного колледжа. Как и Камацубара, Оучи сказал, что наступление находится на стадии планирования и ситуация может немедленно измениться. Суми должен был "пропустить это мимо ушей", отказаться от всех ненужных полковых лошадей и забрать себе штабную машину. "В любом случае, - усмехался Оучи, – я устрою так, что ты получишь Орден Золотого коршуна!" Тем временем, намного южнее, генерал Ясуока был занят транспортировкой своего отряда поездом на фронт по одноколейной железной дороге. Командир танкового взвода старший лейтенант Такешита считал, что дорога очень плохая; он помнил, как его поезд, нагруженный бронетехникой, скользил при подъеме. Между тем Ногучи был удивлен, с какой быстротой были погружены части на железнодорожные платформы. 20 июня в 9.00 утра войска отправились из Кунгчулинга, получив приказ лишь предыдущим вечером. Улыбка же его была грустной – все идет гладко до самого сражения! Однако на уровне командиров взводов старший лейтенант Ирие из 3-го танкового полка отмечал бесчисленные проблемы, большие и маленькие: "Мобилизация была провалом. Мы не уделили внимания деталям и проверке (нашего оборудования). Не хватало касок и противогазов. У нас не было времени для личных вопросов. Во время передвижения началась дизентерия. Нужно было больше времени уделить на изучение тактики обеих сторон и подготовку к условиям ведения боевых действий. Пулеметчик монгольской Народно-революционной армии прикрывает огнем наступающие войска. Пламегаситель пулемета закреплен на стволе в положении «по-походному». Утром пятого июля враг был наголову разбит, тысячи трупов устилали землю, раздавленные и разбитые орудия, пулеметы, машины. Остатки вражеской группировки бросились к переправе. Её командующий генерал Камацубара (в прошлом военный атташе Японии в Москве ) среди первых оказался на том берегу, а скоро « переправа, - вспоминал Жуков, - была взорвана их же саперами, опасавшимися прорыва наших танков. Японские офицеры бросались в полном снаряжении прямо в воду и тут же тонули, буквально на глазах наших танкистов». Враг потерял до десяти тысяч человек, почти все танки, большую часть артиллерии, однако квантунская армия не жалела ничего, чтобы сохранить лицо. Днем и ночью к Халкин-Голу подвозились новые войска, из которых развернулась 6-я особая армия генерала Огису. 75 тысяч человек личного состава, 182 танка, более 300 самолетов, 500 орудий, в том числе тяжелые, срочно снятые с фортов в Порт-Артуре и доставленные на Халкин-Гол. 6-я особая армия вцепилась в монгольскую землю - она занимала 74 километра по фронту и 20 километров в глубину. На конец августа штаб генерала Огиси готовил новое наступление. На транспортировку отряда в Аршаань ушло 2 дня. 22 июня 1939 года Ясуока начал выгружать 2 танковых полка. Части проверяли свои машины на предмет механических повреждений и дефектов, потому что ничто не должно было быть упущено. Особое внимание было уделено состоянию артиллерийских орудий и боеприпасов, с хорошими результатами были проведены артиллерийские тренировки. В связи с отсутствием холостых снарядов, пришлось использовать дорогие боевые. Уровень выучки стрельбы из пистолетов, по словам Ирие, был неудовлетворительным. 24 июня 1939 года, боевая группа Ясуоки отправилась из Аршааня и сосредоточилась в 65 км вблизи от Хандагая, готовясь к продвижению к реке Халхин-Гол. Как говорил один из участников операции, рации в танках были неисправны, а штатная структура не соответствовала поставленным задачам. Что касается разведки, то с весны 1936 года Квантунская армия собрала информацию о местности и общих чертах территории между Чянчуньмяо и Хандагаем, которая оказалась впоследствии полезной в оперативном и тыловом отношении. Штаб бригады Ясуоки и командиры подразделений продумывали продвижение, высылали вперед группы по ремонту дорог, устанавливали отметки и назначали команды контроля движения. Но в Хандагае Ногучи вскоре заметил, что колонны войск прибывали без грузовиков, и был этим встревожен. Из-за прошедших дождей грузовики застревали в болотах, так как в степи не было ни мощенных, ни улучшенных земляных дорог. Называемые дорогами "караванные пути" в долине Халхин-Гола после продвижения войск стали еще грязнее и болотистее. С помощью толстых досок и щитов танкисты и пехотинцы кое-как протащили гусеничную технику, но грунтовые дороги были безнадежно испорчены, так как танки разворотили все пути, и колесная техника не могла двигаться. Полоса длиной в несколько километров напоминала реку из грязи. Некоторые транспортные части иногда проходили за целый день один километр. Майор Мацуичи Нюмура (Nyunlura Matsuieni) говорил, что грязь доходила до лодыжек людей и ведущих мостов грузовиков. Для буксирования колесной техники приходилось использовать танки. Машины часто застревали и ломались. Эта проблема еще больше усложнялась, когда маршрут проходил по холмистой местности. Офицер из роты обеспечения 3-го полка на новеньком шестиколесном дизельном грузовике вез танковые снаряды, мины и пулеметы. Ночью 23 июня он отправился из Аршааня и утром попал в болото. Несколько десятков грузовиков завязли в грязи и постепенно погружались в нее, пытаясь выбраться. Солдаты присоединили веревки и канаты и пытались вытащить боевые машины. К 25 июня из 17 ротных машин только 9 прибыли в Хандагай. Всему батальону потребовалось 2 дня с 13.40 23 июня по 25 июня для того, чтобы добраться до Хандагая. Ясуока напомнил Ногучи, что танки без топлива все равно что "мертвые крепости". Майор извинился и объяснил, что все дерево было порублено инженерными подразделениями на доски для дорог. До сих пор невозможно было предугадать, когда подъедут грузовики. В тот момент фермерский трактор вытаскивал одну за другой машины из грязи. Ясуока заметил, что существует постоянная потребность в инженерных войсках и их нужно было посадить на машины в первую очередь. Сначала боевая группа Ясуоки не была обеспокоена тем, что пехота могла оторваться на марше, пока танки ждут топливо. Ведь танки могли продвигаться с большей скоростью и после того как они были заправлены. Но согласно первоначальному замыслу, предполагалось нанести удар в тыл противника после того, как части переправятся через реку; теперь же едва хватало топлива и не было достаточно материалов для наведения моста через реку- Как оказалось, японские танки не могли двигаться по неустойчивому понтонному мосту, временно возведенному императорскими войсками через реку Халхин- Гол. Как же рассчитывал отряд Ясуоки, у которого не было средств для наведения моста, переправиться на левый берег? Теоретически танки могли форсировать реку глубиной один метр, но при этом были необходимы точные сведения о реке, и это зависело от твердости грунта ее дна. При детальном рассмотрении намеченной переправы через реку Халхин-Гол она (река) оказалась слишком широкой и глубокой. Обескураживающие доклады разведки только укрепляли общее мнение, что форсирование реки 2 танковыми полками невозможно. Требовалось иное решение. В худшем случае, думал Ногучи, японцы могли использовать некоторое количество танков в качестве "быков" для импровизированного моста. Была также фантастическая идея использовать мосты противника. Советские войска переправили технику на правый берег, так почему бы не использовать их мосты, число которых могло быть от 2 до 5, чтобы переправить японские танки на другой берег? Если же противник взорвал пролеты, то инженерные полразделения, направленные Ясуокой, их восстановят. Отсутствие реального способа переправиться через реку и пересечь болотистую местность лишь усугублялось нехваткой топлива для танковых частей при ведении продолжительных боевых действий; сложилась ситуация, с которой еще не сталкивался штабной офицер Ногучи. Средние танки при движении буквально пожирали драгоценное топливо. Однако транспортные части Императорской армии стремились ускорить продвижение личного состава за счет топлива, продовольствия и боеприпасов, следуя лозунгу "Все войска на линию фронта!". Ногучи чувствовал, что необходимость в топливе для танков впоследствии будет важнее, чем "вытаскивание" войск или наведение понтонов. Грузовики из-за нехватки топлива не могли перебраться на другой берет реки, но танки должны были достичь реки и, возможно, переправиться через нее. Больше всего Ногучи опасался того, что при доставке топлива только на 1-2 заправки танки не смогут выполнить задачу. Поэтому он самое большое внимание уделил поставкам топлива со складов в Аршаане, куда поезда прибывали без задержек, в Хандагай. В Аршаане он также обсуждал в течение нескольких дней ряд организационных проблем с капитаном Шохеи Като (Kato Snohei), штабным офицером Квантунской армии и своим старым приятелем. Хотя Ногучи сам был офицером Квантунской армии, он не мот обвинять кого-либо в нерасторопности, поскольку был назначен в группу Ясуоки и являлся заинтересованным лицом; но Като, возможно, мог, так же как и офицеры связи, контролирующие 23-ю дивизию. Тыловая служба Квантунской армии отправила запрос маньчжурскому правительству на предмет ремонта худшего участка дороги. Несколько сотен работников прибыли для решения этой задачи под руководством гражданского инженерного отдела, но результаты оказались плачевными. Полковник Тамада, "надавив" на Ногучи по поводу топливной проблемы, сообщил, что 26 июня погиб старший лейтенант Хангоро Шинода (Sbinoda Hangoro). 4-й танковый полк вел разведку возможных путей переправы реки Халхин-Гол, чтобы соединиться с 23-й дивизией в районе высоты Комацу, но из-за нехватки топлива патрули взяли монгольских пони из Хинганской дивизии кавалерии маньчжурской армии. Лейтенант Шинода и несколько новобранцев, выехавшие вперед на разведку на расстояние 3-4 км, были настигнуты бронеавтомобилями и моторизированной пехотой противника. 2 или 3 маньчжурским кавалеристам, сопровождавшим лейтенанта, напуганным противником, удалось вернуться; они доложили о перестрелке и о том, что Шинода был ранен и упал без сознания. Для расследования обстоятельств была отправлена 3-я танковая рота капитана Соичи Тамаки (Tamaki Soichi). Но несмотря на интенсивные поиски, Тамаки не обнаружил следов лейтенанта и его людей. Однако в окрестностях были видны следы гусениц и несколько отдельных солдат, возможно всадники из Внешней Монголии вели наблюдение. Считалось, что, находясь в сознании, Шинода мог совершить самоубийство, чтобы избежать позора попасть в плен. То, что противник захватил разведчиков живыми или мертвыми, подтвердил полковник Тамада, узнавший, что пропавший японский сержант был обменян после окончания кампании. Командир взвода, на два года младше Шиноды, полагал, что лейтенанта (которого он называл отличным молодым офицером) могли подобрать еще не пришедшим в сознание. Позже, осмыслив, что репатриированного японского офицера ожидает только самоубийство или казнь, Шинода мог навсегда остаться в СССР, что и сделало значительное число военнослужащих Императорской армии. Тамада, чувствуя свою беспомощность, назвал эпизод бессмысленным и нелепым: "Представляете, офицер-танкист убит на лошади!" Ногучи разделял тревогу полковника. Он попытался успокоить командиров передовых частей, связываясь с транспортными войсками, которые днем и ночью прилагали нечеловеческие усилия для того, чтобы подвезти необходимые запасы. Пока силы Ясуоки находились в районе Аршааня, до личного состава отряда дошли слухи о том, что генералом недовольны в Квантунской армии за "пустую трату времени жаркой весной (в Аршаане)". Ногучи опровергал ложные слухи, но несколько старших офицеров, таких как майор Масуда (офицер- инструктор Ясуоки) и подполковник Хидетеру Таказава (Takazawa Hideieru) (старший штабной офицер) предложили безумный план для использования момента: танки выдвинутся максимально вперед, пока позволят запасы топлива "ради спасения чести отряда". Затем экипажи снимут пулеметы с танков и будут использовать их вручную. Так будут приложены все усилия, чтобы выполнить задачи, поставленные перед отрядом Ясуоки, Ногучи заявил, что идея ведения боевых действий танковой бригадой в пешем порядке была безответственной и бесполезной. Боевые действия по окружению и уничтожению 6-й японской армии 20 - 31 августа 1939 года. Промедление с изгнанием агрессора было чревато самыми серьезными последствиями. Поэтому Жуков подготовил план операции по уничтожению противника. Цель ее: истребить 6-ю особую армию, не дав ей уйти за кордон. Причем ни в коем случае не переносить боевые действия за монгольскую границу, чтобы не дать повода Токио прокричать на весь мир о « советской агрессии» с вытекающими отсюда последствиями. Готовя удар на уничтожение, Жуков усыпил бдительность врага, создав впечатление, что советско-монгольские войска помышляют только об обороне. Строились зимние позиции, бойцам вручались наставления о ведении оборонительных боев, самыми разнообразными средствами все это доводилось до сведения японской разведки. Психологически расчет Жукова был безупречен - это соответствовало представлению самураев о том, что, дескать, русские «взялись за ум» и опасаются новой схватки. Японские войска наглели на глазах, они вновь и вновь затевали частые операции, которые заканчивались очередным их избиением. Продолжались напряженные бои и в воздухе. Бои в районе реки Халхин-Гол 11 мая – 16 сентября 1939 года Этот период новых споров проходил как раз перед авиационными налетами японских ВВС 27 июня 1939 года на авиабазу противника в Тамсаге на территории Внешней Монголии. Квантунская армия горела желанием начать наземную наступательную операцию, после того как ВВС захватили господство в воздухе. Доклады от Камацубары свидетельствовали о том, что противник сосредоточил значительные наземные силы в районе Номонхана, а 24 июня танковые силы Кобаяси были обстреляны артиллерией противника около Чянчуньмяо. Исходя из того, что контрудар был необходим, Квантунская армия 25 июня издала новый приказ на проведение операции. Кроме того что на Камацубару было возложено вести наступление на левом берегу, штаб армии освободил отряд Ясуоки и Хинганскую дивизию маньчжурской армии от непосредственного подчинения и присоединил их к 23-й дивизии. Камацубара должен был уничтожить силы Внешней Монголии в районе Номонхана после сосредоточения главных сил 23-й дивизии. 26-й полк полковника Суми (моторизированный резерв Камацубары), который дошел до озера Дорот, как было приказано, ждал встречи с Ясуокой и грузовиками для комбинированного удара через реку Халхин-Гол. Когда Суми достиг озера Дорот, он не получил дальнейших приказов, не было у него и грузовиков. Он и его подчиненные питались съедобными корнями и растениями и ловили рыбу в озере. Вечером 27 июня Камацубара и Оучи догнали на машине Суми. Как вспоминал Суми, ему сказали, что план по форсированию реки вновь изменился. Поскольку японские танки не могли переправиться через Халхин-Гол в выбранном месте, то механизированные силы Ясуоки будут использоваться на правом берегу под командованием Камацубары. 3 батальона усиленного 26-го полка обеспечат моторизированную ударную мощь на левом берегу. На следующее утро они должны будут отправиться в Чянчуньмяо, где будут получены грузовики. Хотя воспоминания Суми основаны на его субъективном мнении, группа Ясуоки не знала о том, что теперь их задачей была фронтальная атака на правом берегу вместо прорыва на левом. По указанию "приступить", поступившему из 23-й дивизии, вечером 29 июня Ясуока дал распоряжение войскам на следующее утро выдвинуться в район Халхин-Гола: Тамаде – с 9.00, Йошимаре с 11.00. Для того чтобы обеспечить мобильность 2-го батальона 28-го полка майора Кадзикавы – приданного 4-му танковому полку и усиленного 1-й танковой ротой, получившего задачу немедленно начать разведку местности – Тамада приказал роте обеспечения выделить 12 грузовиков Кадзикаве, а полк Йошимару должен был предоставить еще 6. Кадзикава должен был отправляться в 6.00 утра. Инженерным подразделениям также нужны были грузовики для проведения дорожно-ремонтных работ, поэтому Ясуока выделил им 10 машин из отдельного артиллерийского полка и 2 – из зенитной батареи. Кавалерийские части и подразделения маньчжурской армии из Хинганской дивизии должны были прикрывать правый фланг. Тамада приказал частям взять паек на обед и на ужин. Капитан на грузовике был назначен для выполнения задачи по контролю за движением и инженерными работами. Ногучи все еще был уверен относительно точного расположения объектов атаки отряда, что вызывало повторяющиеся вопросы офицеров-танкистов в течение всего этого периода. Хотя грузовики начали прибывать в Хандагай, была получена только половина необходимого количества топлива, а материалы для возведения мостов еще не прибыли. Тем не менее, 29 июня в 23.00 штабом отряда на основании разведывательных данных об отходе противника, полученных из 23-й дивизии, был издан еще более срочный приказ. Инженерные подразделения должны были немедленно начать ремонт дороги, так как время выдвижения полка Тамады было продлено до 1.30 30 июня, а полка Йошимару – до 3.30. Выбрав кратчайший путь, пехотный батальон Кадзикавы должен был отправиться в 4.30 (в действительности он отправился в 6.30). Дозор во главе с офицером должен был срочно начать разведку предполагаемых путей отхода противника и мест переправы на реке Халхин-Гол. 2-я танковая рота капитана Рёйчи Китамура (Kitamura Ryoichi) должна, была двигаться впереди полка Тамады на расстоянии 2 км от главных сил и отмечать маршрут продвижения. За исключением работы одной радиостанции в штабе полка должно было соблюдаться радиомолчание. Нехватка топлива не позволила провести внезапную атаку всеми танковыми силами бригады Ясуоки. 4-я рота капитана Санджи Ин (In Sanji) из полка Тамады, имеющая на вооружении средние танки, находилась в Хандагае. Так же, из-за отсутствия грузовиков, была вынуждена поступить рота обеспечения капитана Тамоцу Камияма (Kamiyama Tamotsu), имевшая большие запасы материалов, включая боеприпасы для танковых орудий, выделенных пехоте Кадзикавы. Камияма сумел догнать 4-й полк лишь тогда, когда батальон Кадзикавы вернул грузовики. Ранее уже упоминалось об отрывочных данных о противнике, собранных японской разведкой, и о том, что советские войска постепенно отходили с правого берега реки с ночи 28 июня. Штаб Квантунской армии с самого начала основывался на ложном представления о том, что противник постарается оторваться прежде, чем будет вынужден остановиться и вести боевые действия. Майор Мацуичи Нюмура (Nyumura Marsuichi), командир разведывательного отряда, приданного группе Ясуоки, лучше других объяснил последовательность событий, которые привели к тому, что японская танковая группировка "понеслась" в наступление. Консул СССР, наверняка, имел двойною агента на территории Маньчжурии. По этому каналу разведка перехватила телеграмму, отправленную якобы комбригом Яковлевым, командиром 11-й танковой бригады, командиру 57-го корпуса Жукову. Суть сообщения было в том, что "из-за постоянных дождей дороги размокли и наши танки застревают один за другим, поэтому необходимо повернуть назад для ремонта техники". Специалисты-разведчики в Харбине позже уверяли Нюмуру, что они знали о том, что содержание телеграммы было ложной, неподтверждённой информацией, по их словам, они отправили ее в 23-ю дивизию только "на рассмотрение". В дивизии же информацию восприняли буквально и пришли к выводу, что противник должен был немедленно отступить. Несомненно, вину за этот случай возложили на офицера разведывательного отдела дивизии Сузуки, но даже Нюмура поверил подробному докладу об отходе противника. Кроме того, дождь шел и в районе Аршаань – Хандагай. Там, где находился Нюмура и был расположен отряд Ясуоки также стало очень грязно. Позже японцы узнали о том, что песчаная местность реки Халхин-Гол вовсе не была грязной и что, когда идет дождь и вода попадает на дюны, песок становится твердым как бетон, как прибрежная полоса прилива. В действительности Яковлев стремительно шел к Халхин-Голу, но японцы верили в обратное. Как считал Нюмура, историки могут сказать, что наступление танками планировалось, но он был очевидцем и чувствовал, что японцы находились в неподобающей спешке, чтобы застигнуть противника врасплох. На его совести также лежит ответственность за серьезную ошибку; он, как разведчик, должен был посоветовать действовать осторожнее, но он тоже поверил в правдивость информации. Послание Яковлева было для Нюмуры отличным примером "инспирированной информации" русских. Он понял, что советская разведка не просто сеет ложную информацию, но снабжает ее правдоподобными сведениями до последнего момента, она соответствует действительности и поэтому воспринимается как достоверная при ее перехвате. Использование Советским Союзом агентов, в частности тех, которые действовали в Харбине, вызывало серьезные трудности. Так как части Ясуоки двигались в целом по "расписанию", дух офицеров и солдат передовых частей был приподнят, поскольку они не знали ничего об истинном положении дел. Но командир отряда и штаб переживали тревожное ожидание, так как знали, что "корпус Камацубары для японской экспедиции выполнял роль ягненка, приносимого в жертву, а силы Ясуоки использовались в этой роли для корпуса Камацубары". Легкие танки 4-го полка продвигались вперед к назначенному месту на реке (напротив высоты Комацу), которое обнаружили разведывательные части. Ногучи видел самолеты противника, время от времени пролетающие параллельно отряду, несомненно, для ведения разведки. Продвижение японской группировки характеризовалось игнорированием особенностей местности и направления пути и усложнялось из-за сильных туманов и темноты безлунных ночей. Испорченная дождевыми канавами и болотами дорога была не приспособлена к движению, несмотря на усилия инженерных подразделений, и ситуация только накалялась по мере продвижения танков. Солдаты танковых частей трудились вместе с саперами, пытаясь сделать путь проходимым или по возможности объезжая труднопроходимые участки местности. В стороне от полос мягкой земли и низменности почва была, в общем песчаной; танкам приходилось время от времени останавливаться, чтобы охладить двигатели, перегретые от продолжительной эксплуатации. Грузовики также продвигались с большим трудом. К 9.00 30 июня передовой отряд Тамады – рота Китамуры – достигла точки 7 км северо-западнее Хандагайского ущелья, образовав "дыру" между ним и главными силами. Тамада попытался перегруппировать свои части и подтянуть колонны, которые растянулись из-за отвратительных дорог, а также провести разведку местности в глубину. В это время Ногучи из своей машины прокричал Тамаде, что его силы, назначенные в передовые, должны были принять под командование усиленный пехотный батальон Кадзикавы. Тамада занимался сосредоточением разбросанных частей и приведением в порядок материальной части после напряженного движения по бездорожью, когда в 10.35 прибыл лейтенант из передовой роты. В 8.50 капитан Китамура обнаружил 8 или 9 танков БТ, 3 бронированных машины и 2 скорострельных орудия противника, а спустя полчаса начал обстреливать их легкими танками 2-й роты. Хотя у Тамады в распоряжении штаба полка тогда находилось только два взвода легких танков, ремонтный взвод и батарея полевой артиллерии, он решил броситься на помощь Китамурс, чтобы не допустить изоляции 2-й роты и потери возвышенности на юге озера Дорот, которая представляла собой благоприятную для ведения боя местность. По пути Тамада "взял на время" у батальона Кадзикавы противотанковую батарею. В 12.30, перегрев двигатели из-за движения по склонам, полковник догнал роту Китамуры и узнал, что она отбросила 8 или 9 танков БТ, поддерживаемых противотанковыми орудиями, 3 бронированных машины и кавалеристов противника и охраняла возвышенность (по терминологии Императорской армии, высота 893), а также вела разведку местности с видом на реку Халхин-Гол. Мотопехота 149-го стрелкового полка наблюдает за развертыванием танков 11-й танковой бригады. Район реки Халхин-Гол, конец мая 1939 года. Благодаря тщательно продуманной Жуковым системе дезинформации, удалось скрыть от противника подход крупных подразделений из Советского Союза. К середине августа находившиеся под командованием комкора Жукова (получившего это звание 31 июля) советско-монгольские войска насчитывали 57 тысяч человек, 498 танков, 385 бронемашин, 542 орудий и минометов и 515 боевых самолетов. Всю эту махину надо было принять и скрытно разместить в голой степи, а перед началом наступления, назначенного на воскресенье, 20 августа, незаметно вывести на исходные позиции. Что и удалось провести с блеском. До 80 процентов войск, которым предстояло наступать, сосредоточились в обхватывающих группировках. Японское командование в этот воскресный день разрешило отлучку в тыл многим генералам и старшим офицерам. И это предусмотрительно учел Жуков, наметив наступление именно на 20 августа. Усиленный средствами 1-й танковой роты и маньчжурского кавалерийского эскадрона Китамура в 1.20 на расстоянии 3 км обнаружил бронеавтомобиль противника, двигающийся на восток для ведения разведки. Тамада, который также наблюдал за противником, одобрил просьбу капитана попытаться захватить боевую машину. Китамура вышел в тыл бронемашине и начал сближаться с ней. Оказалось, что у противника был грузовик с 10 солдатами и скорострельным орудием. Это подразделение даже не попытаюсь уйти, когда японцы отрезали пути отхода, а развернулось и в 1.50 укрылось в узком углублении в дюнах. Отряд спешился, а лейтенант готовил противотанковое орудие для стрельбы на расстоянии прямого выстрела – около 30 м. Китамура попал в засаду. Противник одним выстрелом из скорострельного орудия поразил и сжег легкий танк Тип 95, убив капитана и смертельно ранив одного из членов личного состава экипажа. Ногучи вспоминал, что Китамура был всегда доволен отличным двигателем своего танка и постоянно опережал свою часть. В этот раз, к несчастью, он проследовал слишком быстро и заехал один слишком далеко, вследствие чего был отрезан и уничтожен. Оставшаяся часть танковой роты японцев окружила силы противника и уничтожила орудийный расчет, закончив бой к 14.40. Были захвачены противотанковое орудие, 200 снарядов в кузове грузовика и один военнослужащий – тяжело раненый русский сержант, единственный оставшийся в живых. Солдаты из 4-го танкового полка пришли к Ясуоке извиниться за потерю командира. В качестве отмщения они принесли 10 пилоток и вещевых мешков убитых солдат Красной Армии. Тамада вспоминал, что противотанковое орудие противника было превосходным, а бронебойные снаряды намного эффективнее японских. Как сказал один из офицеров Императорской армии, начальная скорость полёта снаряда пушки японского танка равнялась 400 м/с и за полетом снаряда можно было наблюдать. Что же касается советского противотанкового орудия, то "мы видели вспышку, затем пробоину в танке, их точность была потрясающей". Впоследствии Ногучи применял захваченное орудие для обороны штаба. Существенным было то, замечал Тамада, что противник придавал орудия танковым частям на танках БТ. В результате столкновения полковник понял, что советское вооружение хорошее, противник обладал быстрой реакцией, упорством, высоким состоянием боевого духа. Как было отмечено в полковом дневнике, "необходимо было быть осторожным в отношении тактики сближения". Другими словами, степень подготовленности противника была выше, чем ожидалось. Нюмура лично охарактеризовал советского пленного как "отличного солдата, такого же, как и японский". Сначала он отказался отвечать и молчал. В конце концов он заговорил, хотя понять его было очень трудно. В Улан-Баторе советские войска разместили специальный корпус. В частности, отряд, уничтоженный Тамадой, относился к батальону броневых машин Быкова, из которого и был взвод сержанта. Но с самого Быкова (который прибыл на фронт из Борзи) было снята ответственность за провал на первой стадии Номонханской кампании. В Ундурхане находилась часть 11-й танковой бригады с 80 танками-амфибиями Т-37А и двумя батареями полевой артиллерии, имеющими на вооружении восемь 76-мм орудий. Противотанковые орудия калибром 45-мм использовали 2 вида снарядов: бронебойные, оснащенные взрывателем мгновенного действия, и обычные, с короткой задержкой. Советские минометы, имевшие упор в форме "черепашьего панциря", были двух видов – для оборонительного и наступательного боев, первый из которых сначала применялся в районе Номонхана. Красной Армии преподавалось то, что танки японцев были нескоростными и имели недостаточную огневую мощь и поэтому их не стоит бояться. Нюмура и его личный состав из отряда разведки обыскали тела советских солдат и собрали документы, удостоверяющие их личность. Офицер Красной Армии, лейтенант артиллерии, был симпатичным, вспоминал Нюмура, которому было жалко видеть такого молодого офицера убитым. В планшете лейтенанта были найдены полевой дневник и карта. Теперь стало ясно, что часть Быкова из Забайкальского округа прибыла на фронт 2 или 3 неделями раньше, участвовала в перестрелках и вела разведку каждый день. Угрозу для японцев представляло то, что советские войска ставили отметки планового артиллерийского огня на предполагаемых маршрутах продвижения японцев. Это были первые реальные данные об 11-й танковой бригаде. Нюмура теперь стал понимать, что правый берег удерживался советскими войсками, а не войсками Внешней Монголии. До того момента считалось, что основу сил противника составляла монгольская армия при поддержки советской. Очевидно, план сражения был отменен, поскольку степень участия русских не была известна. Нюмура доложил по радио о результатах в 23-ю дивизию, в Харбин и в штаб Квантунской армии. Но информация была получена слишком поздно, чтобы повлиять на наступление Ясуоки, бригада которого продвигалась вперед. В 14.50 с восточной возвышенности Халхин-Гола полк Тамады обнаружил 8 машин противника (возможно танков) в сопровождении орудий, двигающихся в их направлении на левом берегу реки. 3-я танковая рота Тамады и пехотный батальон Кадзикавы прочесали правый берег и не обнаружили противника. Отряд противника на левом берегу не предпринимал наступательных действий, и поскольку он находился за пределами расстояния прямого выстрела, силы Тамады не открывали огонь. После 15.00 Ногучи догнал полк Тамады и беседовал с полковником, когда японский самолет со штабным офицером Квантунской армии на борту прилетел с севера. Он сделал круг и сбросил связной тубус, в котором были основные инструкции группе Ясуоки, поступившие из 23-й дивизии. Согласно предварительным указаниям, после которых должны были последовать более детальные инструкции, Ясуока должен был поменять направление движения от Халхин-Гола и направиться на север в сторону Чянчуньмяо для обеспечения поддержки 23-й дивизии в предстоящем форсировании реки. В приложении на картах были указаны скрытые запасы топлива, находящиеся южнее озера Дорот. Там колонны должны были дозаправиться и следовать к месту назначения. Тамада и Ногучи успокоились, потому что танковым войскам больше не пришлось бы со скудными запасами топлива форсировать реку или тащить пулеметы. Топливо поставлялось самолетами и Ногучи предположил, что его друг капитан Като убедил штабных офицеров Квантунской армии в 23-й дивизии организовать поставки по воздуху. Что касается причин неожиданного изменения наступательных планов и выдвижения в сторону Чянчуньмяо, Ногучи под влиянием мнения высших штабов решил, что посылать бронетанковый отряд вдоль Халхин-Гола из Хандагая слишком далеко. Тогда он считал, что после зачистки правого берега отряд мог быть способен преследовать противника до другого берега. Официальный приказ 23-й дивизии вышел 30 июня в 15.00, в нем указывались задачи сил Кобаяси на левом берегу, полка Суми, составлявшего моторизированный резерв у Чянчуньмяо, и бронетанкового отряда. Ясуока должен был следовать за Кобаяси и Камацубарой до высоты Фуи и нанести удар южнее по направлению слияния рек. Маньчжурская кавалерия должна была атаковать высоту Hopo (север Хайластына), для того чтобы отрезать противнику пути отхода в этом направлении. Хотя группа Ясуоки сосредоточила только часть гусеничной техники, стало необходимым немедленно продвигаться вперед, так чтобы вовремя форсировать реку и вести вместе с главными силами 23-й дивизии наступление, назначенное на 2-3 июля. Так были реализованы размышления Ясуоки, которые соответствовали планам Квантунской армии и Камацубары: "Наступила возможность разгромить противника, поскольку он уже утратил желание сражаться. Наш отряд должен нанести удар по советским войскам на севере реки Хайластын в сочетании с атакой главных сил дивизии на западном берегу Халхин- Гола, намеченной на 3 июля. Начало операции планируется на утро, если же будут признаки отхода противника, мы начнем наступление раньше назначенного времени". Возможно, из-за того, что батальон Кадзикавы задержался, Камацубара выделил Ясуоке 1-й и 2-й батальоны 64-го пехотного полка Ямагато, оставив 3-й батальон в качестве дивизионного резерва. Полк Ямагато прибыл в Чянчуньмяо уже вечером 28 июня. Комацубара намеревался направить группировку Ясуока – Кадзикава, но в действительности сражались 2 батальона Ямагато, заменяя батальон Кадзикавы. В 17.00 30 июня цель назначения передовой части Тамады была отмечена и всем подразделениям Ясуока приказал направляться в район сосредоточения южнее озера Дорот с целью быть в готовности выдвинуться к Чянчуньмяо. Но Тамада решил вообще отменить выдвижение за исключением артиллерийских частей, которые выступили на закате, отчасти из-за необходимости скрыть намерения японцев, а также из-за потери контакта с приданным батальоном Кадзикавы. Большинство проблем Кадзикавы было вызвано постоянными изменениями положения его пехотной части. В Аршаане, куда он прибыл 21 июня, батальон получил грузовики для действий с бронетехникой Ясуоки. Когда грузовики застряли в болотах в районе Аршааня, большей части людей Кадзикавы пришлось больше 60 км пробираться до Хандагая пешком. Там Ясуока приказал своему отряду выделить несколько грузовиков для пехоты. Но поскольку батальон находился под прямым подчинением Ясуоки с 27 июня, даже после передачи его передовой части Тамаде, это не оказало помощи для выдвижения танкового полка. Направляясь к Чянчуньмяо, механизированные части требовали немедленно вернуть грузовики. Личному составу Кадзикавы пришлось совершить еще один марш. Это один из многих случаев слабого взаимодействия при движении по пересеченной местности между японскими тапками и пехотой. Халхин-Гол. Советские артиллеристские корректировщики на наблюдательном пункте. Противостоящая японская группировка — специально сформированная императорским декретом японская 6-я отдельная армия под командованием генерала Рюхэя Огису (яп.), имела в своем составе 7-ю и 23-ю пехотные дивизии, отдельную пехотную бригаду, семь артиллерийских полков, два танковых полка маньчжурской бригады, три полка баргутской кавалерии, два инженерных полка и другие части, что в общей сложности составляло более 75 тысяч человек, 500 артиллерийских орудий, 182 танка, 700 самолетов. Японская 6-я армия была профессиональной - большинство солдат получило боевой опыт еще во время войны в Китае, в отличии от солдат РККА в основном не имевших боевого опыта, кроме профессиональных военных - летчиков и танкистов. В 5.45 утра советская артиллерия открыла мощный огонь по врагу, особенно по доступным зенитным средствам. Вскоре 150 бомбардировщиков под прикрытием 100 истребителей обрушились на японские позиции. Артподготовка и бомбардировка с воздуха продолжались три часа. Затем на всем протяжении семидесятикилометрового фронта началось наступление. Основные удары были нанесены на флангах, где выступили советские танковые и механизированные части. Солнце село 30 июня в 20.10. Спустя некоторое время Тамада начал сосредоточение своего полка и около 21.00 его силы начали двигаться к озеру Дорот в условиях дождя, темноты и грязи. Для того чтобы пройти 23 км, отряду потребовалось более 6 часов, а при движении по хорошей местности для этого нужен лишь час. В 3.30 японские подразделения в конце концов завершили сосредоточение в районе озера. Тамада жаловался, что движение должно оперативней координироваться из группы Ясуоки, который отправлял солдат для проведения разведки маршрута, выдвижения и разметки дороги. Утром 1 июля 4-я рота капитана Ина (единственная, состоящая только из средних танков) и основная часть роты снабжения капитана Камиямы прибыли из Хандагая на место сосредоточения у озера Дорот. Вслед за силами Тамады прибыл и 3-й полк средних танков Йошимару. Начав марш к озеру Дорот в 1.00 на сутки раньше, пехотный батальон Кадзикавы прибыл через 14 часов в 11.00. Ясуока приказал своей группе отправиться в Чянчуньмяо в 13.00 с конечной целью разгромить противника на правом берегу Халхин-Гола. Тамада должен был обеспечить дозорную роту, выделить один взвод для обеспечения работ и вести главные силы отряда вместе с остатками своего полка. Затем Ясуока вылетел в Чянчуньмяо для координации операции с Камацубарой. В 11.30 1 июля Тамада приказал своим силам снова приготовиться к движению. Под руководством Ногучи отряд по плану вышел в 13.00, время от времени наблюдая самолеты-разведчики противника. 1 июля к 17.10 войска достигли места на озере, расположенного в 8 км южнее Чянчуньмяо, где они соединились с 23-й дивизией. Ясуока, вернувшийся из штаба дивизии, издал новый оперативный приказ 2 июля в 12.30. 23-я дивизия и 64-й пехотный полк выдвинулись к фронту, поэтому танковая бригада должна была в 4.00 выслать передовой отряд, на этот раз выделенный 3-м танковым полком Йошимару и батареей из 1-го отдельного полка полевой артиллерии полковника Мияо (Miyao). За ним на расстоянии километра должны подойти силы первого эшелона: штаб отряда, 4-й танковый полк, оставшиеся силы артиллерийского полка, медицинские подразделения и подразделения связи и снабжения водой, которые должны проверять каждый водоем по пути. Все роты снабжения и ремонта должны были следовать за главными силами. Второй эшелон под командованием майора Кадзикавы включающий его пехотный батальон, взвод легких танков, зенитную батарею, эвакороту, отдельную инженерную роту и медицинское подразделение, должен выдвинуться 2 июля после длительной остановки по прибытию в Чянчуньмяо. Вероятно, из-за эпизода с Китамурой, к приказу Тамады было добавлено предписание каждой из танковых рот заблаговременно выделить взвод для подавления противотанковых орудий противника. Совершив марш за 14 часов и отдохнув около 8 часов, пехотный батальон Кадзикавы покинул озеро Дорот в 19.10 1 июля. Те, кто был на грузовиках, прибыли в Чянчуньмяо 2 июля в 2.00, совершившие марш пешим порядком прибыли в 7.40. Выделенный второму эшелону Ясуокой Кадзикава получил приказ догнать бронетанковую бригаду как можно быстрее. Батальон опять вышел из Чянчуньмяо 2 июля в 1.00, частью – на грузовиках, частью – в пешем порядке. 64-й полк Ямагато, заменивший уставший батальон Кадзикавы, начал марш к Чянчуньмяо днём раньше: 1 июля в 4.30. 2 июля в 4.00 бригада Ясуоки покинула Чянчуньмяо. В 7.00 передовые подразделения Тамады, находясь в 20 км западнее Чянчуньмяо, услышали артиллерийские выстрелы на большом расстоянии в юго-западном направлении. Части выдвинулись вперед, готовые сражаться. Мокрая земля не оказывала влияния на проходимость танков, но для грузовиков это была "старая" проблема. Располагаясь восточнее озера Хозуй, в 14.00 Ясуока заметил, что 64-й полк Ямагато с полудня ведет боевые действия и отряд должен быстро выдвигаться ему на помощь. Сигналом к выдвижению был поднятый японский флаг. Полк Тамады маневрировал. Время было потеряно из-за трудности определения места сбора и дорожных препятствий. К 3.15 первые подразделения достигли восточного побережья озера Манзут и готовились быстро перейти в наступление, выслав дозоры и войска охранения. Артиллерийские снаряды противника, летевшие с возвышенности на левом берегу реки Халхин-Гола, попадали на площадь впереди места сбора. Японские самолеты-разведчики время от времени приземлялись около КП Ясуоки и предоставляли информацию из 23-й дивизии. В 16.00 Ясуоке было приказано атаковать позиции у слияния рек на рассвете 3 июля. Генерал занимался разработкой приказа на наступление, когда самолет привез информацию о том, что противник отступает группами по 2-3 .машины. Около 17.00 генерал вызвал полковника Йошимару, Тамаду и Ямагато на свой КП и довел новый план атаки противника. До того как главные силы дивизии переправятся через реку в течение предстоящей ночи, а утром зачистят левый берег и продвинутся к месту слияния, группировка Ясуоки (с приданными ей пехотным полком Ямагато и батальоном полевой артиллерии) должна была быстро пройти вперед, уничтожить и захватить противника на правом берету выше Хайластына. Ямагато при поддержке полка средних танков Йошимару должен был атаковать советские позиции вдоль дюн и прижать противника к мосту в месте слияния рек. Действуя на левом фланге второго эшелона, 4-й полк Тамады (без пехоты) должен был поддерживать с тыла 3-й полк и нанести удар в районе моста с внешнего фланга. Полевая артиллерия должна была подавить орудия противника на обоих берегах и поддерживать действия танков и пехоты Ямагато. Время "Ч" было назначено на 18.00. Другими словами, Ясуока в большой спешке по своей инициативе хотел начать наступление вечером 2 июля, а не утром 3 июля, для того, чтобы дезориентировать противника и способствовать выполнению основной операции 23-й дивизии по форсированию реки. Ногучи впоследствии вспоминал, как устал полковник Ямагато от длительного марша своего полка к фронту и как он использовал саблю вместо трости. Ясуока продержал полковника на КП столько, сколько это было возможно, чтобы он получил легковой автомобиль и догнал свою часть. Между тем Ямагато не обратил внимания на то, что его пехота имеет слишком мало информации о противнике, танки которого вели "подвижную оборону" в определенных районах на правом берегу. Болотистая или песчаная местность была бы трудна для японских танков, но на самом деле это была обширная равнина с небольшими лужами. Один из разведпатрулей Тамады доложил, что в целом местность проходима. Ямагато, Йошимару и Тамада скоординировали намеченные рубежи развертывания и маршруты выдвижения. Они выпили яблочного вина и пожелали друг другу удачи. Тамада вернулся в свою часть и обратился с призывом к 4-му полку, заметив, что они должны использовать благоприятную возможность вступить в бой. Однако он сказал, что знаком с оперативными задачами только в общих чертах. Важно отметить, что в последних инструкциях 23-й дивизии в полдень 2 июля говорилось о подчинении отряду Ясуоки не только 64-го пехотного полка Ямагато, но и полевой артиллерии – 2-го батальона полевой артиллерии майора Шина Морикава (Morikawa Shin) и части 13-го полка полевой артиллерии полковника Такахиды Айсе (Ise Takahide) из 23-й дивизии, включающей 2 батареи (всего восемь 75-мм полевых орудий и одна из четырех 120-мм гаубиц). Полк Айсе был выделен для огневой поддержки наступления главных сил на левом берегу, а Ясуока должен был прикрывать 1-й отдельный полк полевой артиллерии Мияо, состоящий из 2 батарей на механической тяге и имеющий в тот момент на вооружении восемь 75-мм полевых орудия Тип 90. Хотя у Ясуоки теперь было много орудий, все они использовались еще со времен Русско-японской войны. 75-мм орудия Морикавы (Morikawa) не были даже модернизированы, дальность действительного огня составляла лишь 6800 м, а такие же устаревшие гаубицы стреляли не далее 5000 м. Длинноствольные орудия полка Мияо, оснащенные отличительным дульным тормозом, были новые (1930 года) и обладай дальностью выстрела 14000 м. Уверенные в отходе противника и стремящиеся ускорить проведение операции по форсированию реки, а также нейтрализовать артиллерию противника на верхнем левом берегу Камацубара и его советники из штаба Квантунской армии в последнюю минуту приняли неудачное решение поменять прекрасную часть Мияо на старые батареи на конной тяге Айсе. Ногучи вспоминал, что смысл решения состоял в том, чтобы заменить 8 орудий Мияо целым полком полевой артиллерии. В действительности только один батальон из полка Айсе реально мог вести боевые действия 2 июля, а заменить орудия на механической тяге было невозможно. Подтянуть силы Мияо (95 гусеничных и колесных машин) было очень сложно, по словам Ногучи, но тогда все мобильные орудия Тип 90 были доставлены на высоту Фуи для поддержки наступления дивизии на левом берегу. В тот момент, когда группа Ясуоки собиралась нанести удар по противнику на правом берегу, группировка была ослаблена тем, что из ее состава были выведены артиллерия на механической тяге и моторизированная пехота. Как и ранее, японское командование имело скудную информацию о количестве советско-монгольских войск. Тамада помнил лишь грубые отметки позиций противника па карте масштаба 1:100 000. По воспоминаниям Ногучи, карты были скопированы с разведывательных фотографий, и информация на них была двух-трехдневной давности и не соответствовала действительности. Согласно этим разведывательным данным, не меньше 2 дивизий противника было развернуто с 20 июня к югу от Номонхана и на обоих берегах Халхин-Гола. Воздушная разведка доложила о большом количестве машин противника, но было неясно танков или грузовиков. Также было трудно проанализировать концентрацию советских войск Таким образом, у японцев не было представления о количестве и мощи противника, расположившегося впереди. Было известно, что на правом берегу советские войска соорудили 3 рубежа обороны. Но помимо разведывательных данных нужна была информация от первоисточника, особенно когда дюны затрудняли обзор. Поэтому были предприняты серьезные меры, чтобы захватить пленных – хотя бы одного, вспоминал Ногучи. Но все было безрезультатно. Например, пехотный батальон Кадзикавы получил приказ напасть ночью 28 июня на сотню солдат Внешней Монголии в направлении Халхин-Гола на западе от Хандагая с целью захватить пленных и получить информацию. Усиленная японская пехотная рота наступала в течение 7 часов, но не обнаружила войск противника. Утром 30 июня Кадзикава еще раз отправил пехотный взвод, поддержанный тяжелыми пулеметами и легкими танками, чтобы захватить пленных, но безуспешно. Вечером 2 июля часть Кадзикавы должна была сосредоточиться в районе озера Манзут, но с развертыванием операции контакт с ней был потерян. Ногучи не верил, что противник отходил, в действительности, у него складывалось впечатление, что позиции советских войск на правом берегу усилены. Тем не менее, высшее командование хотело, чтобы танковые силы Ясуоки поспешили. Приказы японского командования часто не соответствовали действительности, они постоянно диктовали "Атаковать, атаковать, атаковать… Халхин-Гол, форсировать Халхин-Гол… до Тамсага" и т.д. Тем не менее, приказы остаются приказами, хотя в этом случае все считали их напыщенными и туманными. Беспорядочное продвижение вперед создавало особые проблемы. Японские части сами по себе были хорошо подготовлены, но в боевой группе Ясуоки они не знали друг друга, никогда не вели совместных боевых действий и не тренировались вместе до того, как 10 дней назад был создан сводный отряд. Для того чтобы как можно скорее выработать сплоченность и согласованность, Ясуока приказал танкам двигаться в необычной линии боевых колони, хотя противник был все еще далеко. У каждого японского танка было свое имя, как у кораблей. Танки во взводе Такешиты (Takeshita) 1-й роты 3-го танкового полка носили имена гор, танк лейтенанта Такешиты назывался "Асо". Имя танка другого командира взвода, лейтенанта Тасуо Кога (Koga Tasuo), было "Хаябуса" ("Сокол"), его вторая машина называлась "Хирю" ("Летящий дракон"), третья – "Фубуки" ("Снежная буря"), т.е. "всё, что летает в небе". Танки других взводов носили имена рек, цветов и т.д. Имена были написаны белым цветом хироганой (один из видов иероглифов. – Прим. авт.). Флаг, на котором был изображен символ восходящего солнца – красный круг, полноцветное Хиномару, украшал обе стороны башни, был хорошо виден в бинокль, но был слишком мал, чтобы стать целью. Дополнительно каждая рота номеровала свои танки двумя арабскими цифрами. Несмотря на проблемы, стоявшие перед бригадой Ясуоки при подготовке к атаке, моральный дух личного состава был высок. Майор Огата шутил с сержантами и солдатами 4-го полка. "Труп пехотинца, – говорил он, улыбаясь, – обычно помещается в очень дешевый деревянный ящик белого цвета. Но если мы, танкисты, умрем здесь, наши замечательные гробы будут стоить 100000 йен каждый. Наши судьбы – лучше судьбы простых пехотинцев!" Все захлопали и загоготали в ответ на черный юмор Огаты. В 4-м полку лейтенант Сейичи разделил "последний ужин" из консервированных мандарин и пива со своим взводом. Все выглядели бодрыми и крепкими, а когда лейтенант- Сейичи всматривался в лица танкистов, он был полон решимости не потерять ни одного из них. Между тем капрал роты собрал новобранцев и шутил с ними: "Возможно, это последний раз, когда вы можете полюбоваться моей бородкой, так что внимательнее смотрите!" Так же, как Ясуока "подталкивал" время наступления движением танками вперед еще до форсирования реки дивизией, Тамада тоже не мог дождаться начала. Негативные факты стали обратной стороной скорости. В хронике 4-го танкового полка 2 июля было записано: "… до места слияния рек по прямой линии было 20 км. К тому же местность и положение противника были неизвестны, приближался вечер. Мы боялись упустить шанс, попусту затягивая всё. В 18.10 2 июля Тамада по своей инициативе повел свою часть впереди группы Ясуоки". Легкие танки, более подвижные, чем средние танки подразделения Тамады, возглавили линию колонн в ромбовидном порядке. Приближалось время первого и последнего участия японских танков в Номонханском сражении. Халхин-Гол. Инструктаж японских танкистов у танка «Тип 89» - «Йи-Го», в монгольской степи во время наступления. На заднем плане - танк «Чи-Ха» - «Тип 97» и штабные автомобили Тип 93. По японским данным, из 73 танков, участвовавших в атаке группы Ясуока на советский плацдарм 3 июля, был потерян 41 танк, из них безвозвратно — 18. Уже 5 июля танковые полки были выведены из боя, «вследствии потери боеспособности» и 9 числа вернулись к месту постоянной дислокации. Японcкие танки в боях Еще перед тем, как группировка Ясуоки начала наступление вечером 2 июля, 64-й пехотный полк полковника Ямагато и батальон полевой артиллерии Морикавы были измотаны противником. В 10.00 2-й батальон полка Ямагато, которым командовал подполковник Митеуру, начал боевые действия на высоте 739, расположенной в 4 км южнее озера Манзут. Сначала все складывалось удачно для японцев, и противник был отброшен назад. "Это напоминало преследование, – вспоминал один сержант. – Хотя оно продолжалось 2-3 часа, так хорошо в этом сражении я больше себя не чувствовал". Но как только пехота достигла возвышенности, советская артиллерия, расположенная вокруг высот Хара на левом берегу Халхин-Гола, начала наносить мощные удары по японским войскам. Число задействованных 152-мм гаубиц противника, казалось, не превышало и батареи из 4 единиц, но вспышки орудий можно было увидеть на расстоянии 5-6 км, а разрывающиеся снаряды, напоминающие молнию и издающие звук циркулярной пили, поднимали облака песка и густого дыма. Потери снизились благодаря амортизирующему действию песчаной почвы, хотя прямые попадания были смертоносны. Японские пехотинцы были преисполнены ужаса перед "неописуемым" заградительным огнем противника, который велся около 2 часов. Потрясенные офицеры и солдаты, которые принимали участие еще в Нанкинской операции, говорили, что эффективность артиллерийского огня русских оставила позади все, с чем они столкнулись в Китае. Во время продвижения вперед стрелки-пехотинцы рассеялись, чтобы избежать губительного артиллерийского обстрела. Они пытались с минимальными потерями пройти заградительный огонь. К тому времени начала сказываться общая усталость. Капрал, участвовавший в этой операции, объяснил: "Мы просто были измотаны, потратив силы во время трудного марша к Чянчуньмяо и фронту. Все было настолько плохо, что мы делали отчаянные усилия, чтобы лишь держаться, не говоря уже о том, чтобы избегать ударов артиллерии и самолетов. На этих волнообразных гребнях мы могли присоединиться к ангелам, если бы вышли немного дальше. Когда у вас нет сил, ваше тело вам уже не повинуется". 2-я пулеметная рота капитана Тадааки Учиды (Uchicla Tatlaaki) использовала 33 лошади для доставки тяжелого оружия и боеприпасов на фронт. Когда начались боевые действия, солдаты разгрузили лошадей и привязали их в тылу на расстоянии 2 км для избежания потерь от артиллерийского огня. Вместе с лошадьми войска оставили свои вещевые мешки, пайки и палатки. Но огонь советской артиллерии на большую дистанцию пришелся на лошадей и уничтожил их вместе с имуществом солдат. Отсутствие поддержки пехоты стало серьезной проблемой для 3-го танкового полка полковника Йошимару. Предполагалось, что Ямагато и Йошимару будут атаковать во взаимодействии, и генерал-лейтенант Ясуока с самого начала попытался объединить танки со стрелками-пехотинцами. Тем не менее, когда вечером 2 июля началось общее наступление, не было никаких признаков появления пехоты 64-го полка. Справедливо опасаясь, что боевые машины, действуя впереди пехоты, могут быть отрезаны, Ясуока заставил Ямагато двигаться быстрее. Йошимару также связался с Ямагато относительно намеченной координации их частей. В 7.40, под проливным дождем, японский самолет сбросил для штаба тубус с информацией о том, что противник якобы отступает на запад и переправляется через реку. Это было напоминанием Ясуоке о немедленном преследовании противника. Ямагато опять заставили продвигаться к линии фронта. Его уставшие солдаты в 20.00 пошли вперед. Танковый офицер Ногучи был хорошо осведомлен о том, что 64-й пехотный полк измотан и страдал от жажды. Ногучи и его коллеги, отправленные Ясуокой ночью 2 июля для налаживания связи с Ямагато, сначала шли пешком, а их танки двигались за ними. Ногучи помнил указание солдатам придерживаться правильных интервалов и постоянно находиться под прикрытием. Атмосфера в 64-м полку ему показалась очень мрачной. Ямагато хорошо знал особенности местности, так как в конце мая вел здесь боевые действия; в самом деле, полковник не мог забыть свой неудачный опыт, когда чуть меньше месяца назад здесь был уничтожен Адзума. Несомненно, для того чтобы избежать упоминания того эпизода, что могло быть воспринято пессимистично в условиях новой операции, Ямагато не сказал ни слова в присутствии Ногучи. Полковник, как и его командиры, был уверен, что противник отступает. Свою задачу (одобренную Ясуокой) он представлял следующим образом. 64-й полк должен провести атаку в ночь со 2 на 3 июля против предполагаемого пехотного батальона противника, защищающего сектор высоты 731 в 6 км к северо-востоку от слияния. Затем Ямагато должен был прорваться к реке Халхин-Гол и каким-нибудь образом переправиться через нее по мосту противника. Замысел Ямагато, хотя и нереальный, имел отношение к задаче, поставленной Ясуокой 2 июля капитану Ретсо Ябуучи (Yabuuchi Retsuo), командиру 1-й роты 24-го инженерного полка Кавамура: захватить мост русских. Поскольку это выполнить было невозможно, Ябуучи должен был хотя бы взорвать "быки", для того чтобы отрезать противнику пути отхода на правый берег. Саперы-подрывники притащили полдюжины 10-килограммовых упаковок взрывчатки на своих плечах и присоединились для переправы к роте из 200 человек. Это подразделение было первым из боевой группы Ясуоки, которое должно было совершить так называемое преследование вечером 2 июля, действуя как "специальный наступательный отряд". Направляясь на юго-запад в условиях наступающей темноты и ливня, рота Ябуучи натолкнулась на глубокую полосу колючей проволоки длиной от 4 до 10 м. Предположив, что такие оборонительные препятствия предшествуют главным позициям противника, Ябуучи остановил своё подразделение. В этот момент советские пулеметы, число которых было не установлено, открыли огонь. Патроны, каждый десятый из которых был трассирующим, пролетали над головами японцев. Хотя люди Ябуучи не понесли потерь, они слышали зловещий грохот танков, за которым следовал огонь танковых пушек. Оторванный от группы Ясуоки Ябуучи посчитал ситуацию безнадежной, поэтому он постепенно отвел роту назад и приказал солдатам окапываться и ждать рассвета. Для японских саперов было тягостно ясно видеть впереди цель и не иметь возможности прорваться к мосту. Ябуучи несколько раз отправлял посыльных связаться с главными силами, но они не возвращались до полудня 3 июля. Естественно, командир инженерного полка Кавамура беспокоился о судьбе 1-й роты, с которой он до 3 июля 9.00 не имел никаких контактов. Поэтому полковник попросил 3-й танковый полк пробиться к отсутствующему подразделению. Когда большая часть полка Ямагато, отставшая от танков, осталась на ночь в районе высоты 731, спустя 12 часов пекле начала боевых действий 2 июля, у солдат 2-й пулеметной роты было лишь несколько галет в сумках и никакого убежища от проливного ливня. Солдаты нарвали травы, устлали ею дно их "лисьих нор" и заснули в этих ужасных условиях, прикрыв лица своими касками. Что касается японской полевой артиллерии, Ясуока был поражен тем, что около 19.20 майор Морикава снял с передовых позиций артиллерию контрбатарейной борьбы. В действительности 2-й артиллерийский дивизион был отброшен с исходных позиций. Передислоцированная из района высоты Фуи колонна Морикавы, достигнув около 14.00 высоты 739, попала под обстрел противника из 152-мм орудий с левого берега. Японские артиллеристы лежали в углублениях, не имея возможности двигаться. Как их сослуживцы из пехоты, старые офицеры и солдаты артиллерии говорили о разнице по сравнению с их опытом в Китае. Один наблюдатель, лейтенант, назвал заградительный огонь русских "ужасающим". К 20.00 командир батальона, все более беспокоясь о том, что его орудия будут уничтожены огнем противника, решил передислоцировать свое подразделение в тыл. Однако заградительный огонь советских гаубиц был настолько мощный, что Морикава был вынужден отложить любое движение до наступления темноты. Орудия и лошади японцев, расположенные отдельно, были укрыты в углублениях, а наблюдательные группы и батареи окопались в дюнах. Попытки 1-й роты капитана Сензо Соношиты (Sonoshica Zenzo) из 64-го пехотного полка Ямагато спасти артиллерийский батальон Морикавы в полночь провалились, так как пехотинцы потерялись. Артиллеристы пролежали всю ночь, не разбивая палаток, несмотря на проливной дождь. Проблемы Ясуоки с артиллерией на конной тяге Морикавы, танками Йошимару, пехотой Ямагато и Кадзикавы, саперами Ябуучи показывали фундаментальные недостатки в доктрине, подготовке и практике использования боевых механизированных подразделений. Концепции боя для разных родов войск заметно отличались. Что касается танкистов, они всегда считали себя передовой частью пехоты, проводя неожиданные атаки и врываясь на позиции противника. Такой подход хорошо оправдывал себя на театре военных действий в Китае, где у противника не было танков и танкисты были всемогущими "героями сражений", убежденные, что они "звёзды", которые выигрывают битвы, что ни один противник не может противостоять им и что пехота, традиционно считающаяся "королевой боя", должна завидовать им. Для операций в Северном Китае был сформирован механизированный корпус (отряд Сакаи – по имени командира. – Прим.авт.), состоящий из моторизированной пехоты. Поскольку считалось, что это был неудачный эксперимент, корпус был расформирован. Ко времени Номонханского инцидента пехота снова действовала в пешем порядке. Однако на равнинах Хулун-Вуир были бы достигнуты лучшие результаты, когда танки вели боевые действия во взаимодействии с моторизированной пехотой. Ногучи, в свою очередь, не хватало отряда Сакаи или ему подобного в Номонханской кампании. В боях 1939 года стало очевидно, что русские уделяют большое внимание тактике взаимодействия танков, пехоты и артиллерии (часто выделяя 10 человек на одну машину поддержки) и что они рассматривают танк, как мобильную бронированную артиллерию. Японское командование, на словах подчеркивая важность мобильности механизированных средств, реально почти не проводило совместных учений с другими родами войск, особенно на открытой местности. Как считал лейтенантТакешита из 3-го танкового полка, "склонность" танковых войск действовать без поддержки пехоты обычно вызывала острую критику в танковых школах и на совместных маневрах. Это была "отвратительная тенденция", которая в высшей степени проявилась в Номонханской кампании. Многие японские пехотинцы и артиллеристы никогда не видели своих танков в бою на различных участках в районе Номонхана. Лейтенант 13-го полка полевой артиллерии вспоминал, как к их батарее на танке подъехал сержант-танкист, буквально умоляя дать на время артиллериста, чтобы заменить своего убитого. Командир батареи был обязан отказать в такой просьбе, расстроенный танкист уехал, оставив расстроенными и артиллеристов. Это был единственный случай, когда они встретили японский танк. Солдат 64-го полка вспоминал, как приятно было видеть перед наступлением 2 июля свой танк с национальным флатом, но он больше не видел других танков в последующих совместных боевых действиях. Естественно, пехота не всегда могла успевать за танками, а танкисты жаловались, что пехота не поддерживает их. "Но, по правде говоря, – рассказывал один солдат, – я чувствовал разочарование в том, что не было взаимодействующих с нами танков". Пехота не требовала, чтобы взаимодействие с танками было удовлетворительным Тем не менее, солдатам было очень жаль видеть свой горящий танк. "Каждый раз, когда мы проходили мимо танков, – говорил командир пулеметной роты полка Ямагато, – мы минутой молчания благодарили их за их жертву, скорбя по погибшим, соединив руки в почтении". Продвигаясь вперед в дождь под темными облаками, вечером 2 июля японские танковые войска, как до этого пехота и артиллерия, попали под артиллерийский огонь с левого берета Халхин-Гола. Около 20.00 на большом расстоянии к северо-западу от предполагаемого расположения 3-го танкового полка Йошимару различил густой дым и огонь, но посыльные не могли пройти туда. Хотя в штабе боевой группы Ясуоки тоже видели горящие машины, но и там не могли определить, чьи машины горели – свои или противника. Йошимару фактически двигался согласно плану со скоростью 15 км/ч, пересекая углубления и отлогие скаты на равнине, до тех нор, пока его часть не попала под огонь тяжелой артиллерии: 107-мм пушек и 152-мм гаубиц, расположенных на левом берегу Халхин-Гола. Местность покрылась дымом, создавалось впечатление, что несколько танков подбито, но на самом деле ни одна из машин не была повреждена. Айри провел пробную стрельбу, но поскольку она была преждевременной, его отругал командир роты. Пленные японские солдаты на Халкин-Голе. Трехдневные попытки врага деблокировать ее из Маньчжурии были отбиты. Попытки японского командования провести контратаки и деблокировать окруженную в районе Халхин-Гола группировку закончились неудачей. 24 августа полки 14-й пехотной бригады Квантунской армии, подошедшие из Хайлара к монгольской границе, вступили в бой с 80-м стрелковым полком, прикрывавшим границу, однако ни в этот день, ни на следующий день пробиться не смогли и отошли на территорию Маньчжоу-Го. Один раз, пройдя зону заградительного огня, японские танки направились к передовым постам противника, вероятно, занятым моторизированной пехотой. Как сказал один японский артиллерист, "мы прошли их с удовольствием". Через 700-800 м были обнаружены советские огневые позиции, состоящие из бронеавтомобилей, танков и противотанковых орудий, интенсивный огонь которых создавал угрозу продвигающимся танкам японцев, более опасную, чем при стрельбе тяжелой артиллерии на большие дистанции снарядами с бризантным ВВ. Когда оборона была прорвана, русские бросили несколько танков и бронемашин, оставив их разбросанными на равнине. Некоторые подразделения отъехали на грузовиках, другие, оставленные позади, ждали наступления ночи. Было видно, как несколько скорострельных орудий противника и пехотинцев ушли на фланги под прикрытие. К 20.00 3-й танковый полк достиг возвышенности, упиравшейся в пересечение дорог. Это был участок труднопроходимой местности, где, вероятно, советские войска сосредоточили свои противотанковые орудия. Хотя танковым частям Императорской армии в целом удалось сохранить свой боевой порядок, танк 1-й роты прекратил вести огонь и был выведен из строя. Крупнокалиберный советский пулемет, ведущий огонь с фланга, пробил башню танка, пытавшегося догнать свои подразделения. Командный отсек танка нагрелся до такой степени, что казалось, будто бы он горел. Но фактически броня не была пробита и экипаж не понес потерь. В то время как полк Йошимару пытался продвинуться к пересечению дорог, советские войска сосредоточили орудия, пехоту и бронированную технику в узком районе возле реки и проводили контратаки с трех направлений. Японские войска более или менее успешно вели боевые действия, но связь между танками была неэффективной ввиду интенсивных радиопередач противника. С течением времени огонь артиллерии советских войск стал более действенным. Советские танковые подразделения неуклонно продвигались через Халхин-Гол с левого берега. Несколько советских бронемашин горели, но японцы также начали нести потери. Некоторые танки Йошимару вынуждены были ввязываться в бой при буксировке вышедших из строя своих машин. Вскоре после 21.00, "осознав отрицательную сторону остановки на долгое время" без поддержки артиллерии или пехоты, Йошимару принял решение отвести и снова собрать полк на некоторое время ближе к тылу. Темная ночь была только на руку. По команде "За командиром" штаб и резервный взвод Йошимару переместились на высоту 731, выслали команды для осуществления связи и ожидали разбросанные роты, что не так-то легко было сделать. Все подразделения старались собраться в течение оставшейся части ночи. До этого момента Йошимару был не способен осуществлять эффективный контроль. Командир 1-й роты капитан Масаджиро Миятаке (Miyatake Masajiro) был в состоянии эйфории, когда ввязался в бой, буксируя захваченную бронемашину и одно из трех или четырех также захваченных 45-мм орудий. Но все же трое командиров взводов капитана Миятаке погибли в бою. Часть потерь была понесена, когда около 20.00 командир роты потерял связь с командиром 2-го взвода лейтенантом Сабуро Шимизу (Shimizu Saburo) и отправил на поиски его взвода танкетку Кога. Японские рации все еще были заглушены советскими передатчиками. Местность также была неопределенна Можно было видеть, как советские солдаты передвигаются по своим позициям и капитан Миятаке, дурачась, кричал им "Привет! Привет!". Более грозный артиллерийский огонь был слышен в вероятном направлении расположения части Шимизу. Именно поэтому Миятаке отправил Koгy с задачей уничтожить оставшиеся противотанковые орудия противника. Около расположения зенитных установок советских войск взвод Коги обнаружил странную проволоку зеленого цвета – печально известное заграждение из проволоки "фортепьяно", которое сыграет свою роль в контексте ужасных событий 3 июня. Однако танкетке Коги все же удалось пересечь проволочное заграждение и продвинуться вперед, но она исчезла в темноте, освещенная только разрядами орудий противника. Другой командир танкетки, Ицу Вакабаяши (Wakabayashi Itsuo), также отдал приказ своему водителю пересечь проволочное заграждение, но водитель осознанно обошел его и несколько отклонился в правую сторону. Вакабаяши особенно не был обеспокоен мощным артиллерийским огнем, который, как предполагалось, не мог пробить японскую броню. Танки противника – вот, что его волновало больше всего. На расстоянии 300 м 4 неизвестных танка-истребителя внезапно атаковали его с левого фланга. Вакабаяши разорвал японский флаг и попытался снять все, что могло бы напоминать о принадлежности к 4-му полку Тамады. Все сомнения о принадлежности атакующих танков отпали, как только они усилили огонь. Вакабаяши решил прикрыться за откосом, когда в его танкетку с тыла попал снаряд. К счастью для экипажа этот снаряд не разорвался. Сдетонировал только взрыватель, в то время как снаряд "приземлился" за ящиком с боеприпасами. Танкетка Вакабаяши продолжала двигаться, но огонь вспыхнул среди 3 дымовых шашек, находившихся внутри. В результате пожара начали взрываться боеприпасы для пулемета. Хотя электробатарея танкетки была повреждена, топливный бак оставался целым. Японскую технику спас тот факт, что загоревшиеся шашки выделяли облака дыма, в результате чего противник подумал, что уничтожил цель и прекратил вести огонь. Используя огнетушитель, Вакабаяши попытался потушить огонь и выбросить шашки из танка. От дыма задыхался водитель, который открыл передний выходной люк, и, держа ногу на педали газа, продолжал управлять танкеткой, периодически высовывая голову из машины, В конечном счете экипажу удалось прорваться через дымовую завесу. Справа Вакабаяши заметил 2 японских средних танка, двигавшихся тихо и медленно, несмотря на то что рядом располагались подразделения советских войск. Это были вышедшие из строя танки пропавшего взвода лейтенанта Шимизу. Вакабаяши продолжал двигаться вперед, пока его танкетка не свалилась в траншею, а ее мотор не остановился. К счастью для него самого и его членов экипажа траншея принадлежала одной из частей 64-го пехотного полка. Растерянному и ошеломленному Вакабаяши оказали медицинскую помощь, осмотрев ожоги на обеих руках и раны на ногах, полученные в результате беспорядочной стрельбы пулемета. Было около 22.00. Другая танкетка горела, лежа на левом боку. Командир взвода Кога уничтожил свою машину. Танкетка лейтенанта после встречи с первым рядом заграждений и пересечения всех позиций расположения орудий советских войск запуталась в 3 ряду проволоки, которая сцепила колеса машины и сделала ее неподвижной под артиллерийским огнем. Когда Вакабаяши захотел вынести труп своего командира взвода, он обнаружил, что тело лейтенанта сгорело вместе с его очками. Говорили, что Кога верный традициям японских офицеров танковых войск, покончил жизнь самоубийством. Верхняя часть тела его механика-водителя сильно обуглилась. Вакабаяши попытался манипулировать рычагами управления танкеткой, но они были поломаны и не работали. Один из танковых экипажей 1-й роты продолжал двигаться ночью в дождь с открытыми люками, когда они увидели командира взвода Ирие и несколько бегущих солдат. Но вскоре их внимание переключилось на 3 или 4 танка 2-й роты. Были сделаны попытки установить месторасположение первоначального пункта выдвижения полка, но, вероятно, из-за молнии компасы оказались бесполезными. Поскольку никто не мог положиться исключительно на интуицию механиков-водителей танков, некоторые члены экипажа слезли с машин, повязали на спины куски белой ткани, достали свои пистолеты и старались следовать перед танками пешком. В конце концов оказалось, что войска просто прошли один большой круг в темноте при сильной непогоде. Командиры танков приняли решение остаться там, где они располагались, выставить часовых и ждать до рассвета. Командир 2-й роты и 2 eгo командира взводов были убиты этой ночью. Танк майора Мориносуке Киномото (Kinomoto Morinosuke) глубоко проник в систему обороны и преодолевал возвышенность, когда майор был убит в результате артиллерийского обстрела. Остальные танки 2-й роты так и не смогли поддержать Киномото стремительным броском. Действуя позади него, командир взвода Ирие думал, что вся часть уже почти достигла необходимых рубежей, когда в 21.30 он увидел своего собственного пулеметчика, убитого в приблизительно то же самое время, когда был убит Киномото. Рикошет от танкового снаряда, выпущенного с фланга на правом берегу, пробил тонкую броню танка Ирие и раздробил бедро водителю. Ведущий вал танка был разбит, двигатель работал, но машина не двигалась. С мыслью о возобновлении командования своим взводом с другого броневого средства Ирие слез с машины и подождал пока подойдут 2 других его танка, не догадываясь о том, что оба они завязли в песке и уже никогда не вступят в бой. Устав Императорской армии запрещал оставлять танк под огнем, даже если машина была полностью выведена из строя. Как часто повторял командир взвода из 3-го полка Кога, члены экипажа должны разделить судьбу своего танка, сохраняя последний патрон для того, чтобы совершить самоубийство. Оценив собственный опыт, Ирие назвал данное утверждение неверным, как в действительности оно было в его случае. Неподвижный танк, застрявший в грязи, был многократно поражен и горел в результате огня противника Экипажу было запрещено принимать самостоятельное решение в данной ситуации. Поэтому был убит сержант-пулеметчик Ирие, а раненый водитель был захвачен в плен (позже возвращен на родину), хотя детали этого события были еще неизвестны в то время. Ирие мучительно страдал от потерь, полученных в результате бессмысленных и жестких военных традиций. Думая об этом, Ирие отправился искать остальной личный состав своего полка. После того, как наступила полная темнота, он поменял свою машину на резервный танк, который прибыл для доставки приказания на сбор. В конечном счете танк неожиданно наткнулся на сержанта и 2 солдат, проходящих мимо. Это был экипаж другой машины подразделения Ирие, застрявшей в грязи. Солдаты несли пулемет, снятый с их танка, и вели боевые действия как пехотное подразделение опять же в соответствии с требованиями устава (когда боевое транспортное средство завязло в болоте, но не было под огнем). Объединившись с этим экипажем, Ирие брел в северном направлении всю ночь через позиции противника, где иногда можно было слышать разговоры советских солдат. Японцы пытались точно следовать по следам гусениц танков, но только заблудились. Подбитый в ходе сражения на Халкин-Голе средний японский танк «Тип 89» - «Йи-Го». После боев 24-26 августа командование Квантунской армии до самого конца операции на Халхин-Голе не пыталось больше деблокировать свои окруженные войска, смирившись с неизбежностью их гибели. 31 августа комкор Жуков докладывает об успешном завершении операции. Японские войска потеряли на Халкин-Голе около 61 тысячи убитыми, раненными и пленными, советско-монгольские войска - 18.5 тысячи убитыми и раненными. 15 сентября 1939 года в Москве было подписано соглашение о ликвидации конфликта. Бесцельно блуждая, они окончательно промокли под проливным дождем. Пройдя почти весь день без воды, солдаты были благодарны дождю. Солдаты легли на землю и жадно пили грязную воду. Они собирали дождевую воду в свои каски, пропитывали ей носовые платки и сосали ткань. На рассвете 3 июля группа наткнулась на 64-й полк, который находился в бездействии. Ирие пошел к командному пункту Ямагаты, задал несколько вопросов о сложившейся тупиковой ситуации и снова двинулся на поиски своего танкового полка. Как оказалось позже, по случаю гибели майора Киномото командир 1-го взвода старший лейтенант Мориаки Сакамото (Sakamoto Moriaki) сделал попытку повторно собрать роту, согласно указанию Йошимару. Однако он столкнулся со многими трудностями из-за танков, которые были выведены из строя или уничтожены. К тому же взвод находился под непрерывным артиллерийским огнем русских. Во время ночных боев японских танковых соединений 2 июля никто из старших командиров не имел связи друг с другом. Ясуока отправил 2 танковых дозора, состоящих из двух офицеров-наблюдателей в каждом танке, с целью попытаться установить контакт с Йошимару и Тамадой. Разведгруппа, получившая задачу найти 3-й полк, безрезультатно вернулась на следующее утро, а другая, с задачей обнаружить Тамаду, потерялась и исчезла. Только 4 июля этой группе, оказавшейся под перекрестным огнем, помогли выбраться пехотные подразделения. Майср Ногучи поддерживал связь с основными силами из 64-го пехотного полка до полуночи, а затем Ясуока отправил за ним мотоцикл с коляской. Ногучи направился обратно в штаб соединения. Он двигался бок о бок вместе с десятками пехотинцев. Это позволило майору сохранить присутствие духа так как он опасался, что приближение к другому флангу может привести к столкновению с противником, хотя полк Ямагаты располагался на расстоянии немного больше тысячи метров от командного пункта Ясуоки. Около 20.00 офицер управления 4-го танкового полка .майор Oгата сел на легкий танк для установления связи со штабом Ясуоки, но заблудился на полпути. Во мраке ночи, не зная местность и точное расположение командного пункта соединения, Огата решил, что будет лучше остаться со своим полком, поэтому он вернулся обратно к Тамаде. На фронте Йошимару были слышны звуки отдаленного боя, хотя танковый полк должен был действовать той ночью без поддержки пехотных подразделений или артиллерии. 4-й танковый полк Тамады, продвигаясь вечером в быстром темпе к рубежу атаки, столкнулся с трудностями при сохранении курса через район непрерывных дюн. Масштаб карт был слишком мал, а на магнитные компасы отрицательно воздействовала сталь танковой брони. Ввиду обычного недостатка ориентиров на полупустынной равнине подразделения выбрали для наступления низменности, чтобы избежать заградительного огня советских войск с правого фланга. Лейтенант Суноучи вспоминал свое первое боевое крещение, как он дрожал от волнения, хотя снаряды гаубиц противника рвались между его 4-й резервной ротой и ротой поддержки в тылу позиций. Ближайший снаряд ударил в 2 метрах за его танком. И Суноучи случайно потерял из виду другие 2 танка взвода, которые заволокло дымом. Вдохновленный поведением своего командира роты Суноучи начал периодически выглядывать из башни танка. "Мне было не страшно", – говорил он. "Казалось, все происходящее не отличается от обычных маневров". Под артобстрелом противника с правого фланга 4-й полк неосознанно отклонился на юго-восток, вместо того чтобы продвигаться в южном направлении, как предусматривалось в первоначальном приказе по бригаде, согласно которому Тамада должен был оказать помощь Йошимару и двигаться с левого фланга на соединение сил. Полк Тамады пересек высоту 752 и к 19.30 прибыл на место юго-западнее от пруда Юзуру, о чем они тогда и сами не знали. Облака были расположены низко, пошел дождь и огонь артиллерии противника с высоты Хара на левом берегу также прекратился. По этому случаю командир 1-й роты капитан Мацумото доложил о мощной системе противотанкового огня, позициях караула и больших пунктах боеприпасов вдоль дюн к юго-западу. Пока основная часть полка сконцентрировалась вокруг штабов, танки Мацумото расположились против позиций противника. После проведения рекогносцировки местности Тамада принял решение обойти дюны и вести наступление через равнину в юго-восточном направлении. В 20.00 полк опять перешел в наступление, сжигая по пути все заросли камышей, которые могли скрывать в себе противотанковые орудия. В первой фазе наступления японские танки вступили в бой с противотанковыми орудиями, передвигавшимися вдоль линии перекрестного огня в южном направлении, а бронемашины действовали в долине в восточном направлении. Суноучи находил "по-настоящему приятным" вести огонь против советских войск пока снаряд противника не окатил его землей и нарушил "покой его мыслей". К 21.00 силы Тамады продвинулись на 2 км в северо-восточном направлении от озера Ирингин, ведя бои с противником и рассчитывая получить в качестве трофеев 5 или 6 противотанковых орудий. Красная Армия использовала все выгодные стороны местности для перегруппировки и возобновления обстрела полка Тамады, применяя тяжелую артиллерию с северного направления. Тамада думал, что 100 снарядов, вероятно, отстрелянные вслепую из 122-мм гаубиц, обрушились на его подразделение Это было чудом, что ни один танк не пострадал, хотя были жертвы во время наступления подразделений поддержки, находившихся в тылу. Постоянные изменения в дислокации танков под огнем были необходимы. Со времени гибели капитана Китамуры 30 июня исполняющий обязанности командира 2-й роты старший лейтенант Юшихиса Ито (Ito Yoshihisa) убедил Тамаду возобновить боевые действия. "Японские танки стояли в небольших ямах-капонирах, однако полковник ожидал, что они в конце концов будут замечены противником в любом случае, находятся они в движении или нет, поэтому Тамада предпочел остановиться. Предостерегая всех от излишнего шума, он уже в сумерках продолжал смотреть в бинокль, выглядывая из башни. Обобщив всю имеющуюся информацию, Тамада обнаружил, что 2 или даже 3 советских батареи располагались па возвышенности на расстоянии 3 км в юго-западном направлении; передовые наблюдательные пункты русских были расположены по правую сторону от них. В 2 км на ют на участке перекрестного огня на обратной стороне склона горы находились позиции противника с неустановленным количеством личного состава. По левую сторону от соединения Тамады действовали бронемашины, грузовики, пехота и противотанковые орудия противника. В тот момент Тамада анализировал ситуацию. Как только полк выдвинулся на фронт в районе Кунгчулинга, Тамада долго обдумывал, как его 40 легким танкам лучше всею вступить в бой с противником, обладающим огромным количеством броневой техники и артиллерии. "Моя никчемная голова", – говорил он, – "абсолютно не работала". Все, что ему удалось придумать, это попытаться атаковать русских с фланга. Во время "вечерних боев" 2 июля полковник собирался отойти вправо, в направлении расположения подразделения Йошимару, но сейчас Тамада чувствовал, что он может попасть в ловушку и наткнуться на перекрестный огонь, в случае если он предпримет такую попытку. Сразу же после 21.00, когда он обнаружил медленно уходящие грузовики и отступающую советскую пехоту, Тамада решил, что они, как и ожидалось, стали отходить. Он немедленно захотел последовать их и, если возможно, ввязаться в бой. Поскольку артиллерия противника располагалась между японскими подразделениями и перекрестком дорог, первое, что намеревался сделать Тамада, это уничтожить позиции артиллерии. Инструкции штаба для наступления были неопределенными, часто в них говорилось о необходимости "найти хорошую возможность", поэтому он понял, что у него есть запас времени, для того чтобы провести внезапную ночную атаку всеми имеющимися танками в полку. В боевом журнале 4-го танкового полка ничего не сказано о разногласиях среди его офицеров. Но, по словам самого Тамады и майора Огаты, полковник советовался со своими командирами рот, однако они все были против его идеи ночного наступления. Тамада признавал, что данное поведение офицеров было "естественным, так как в соответствии с руководством по эксплуатации наших танков было запрещено проведение танковым полком ночного наступления". Боевые действия с использованием танков ночью были разрешены только во взаимодействии с пехотными подразделениями с участием не более танкового взвода. Как вспоминал полковник, он не собирался проводить ночную атаку до возникновения особых обстоятельств. Однако у командиров рот была хорошая причина воспротивиться его идее. Огата отмечал, что практически ничего не было известно о местоположении противника – только то, что силы советских войск были расположены "примерно в том направлении" – и что его артиллерия находилась "где-то там", по той простой причине, что артиллерийские снаряды летели "откуда-то оттуда". Командир взвода Томиока добавлял, что в полку никогда не было ночных учений с использованием танков, а Масуда подчеркивал, что ночные операции по применению танков являются обычно очень рискованными, вызывая опасность для них попасть в яму или просто перевернуться. Предполагалось, что ночью танки будут продвигаться по отвоеванной днем территории и охраняться резервными пехотными подразделениями. Единственным офицером, поддержавшим Тамаду, был Огата, который отказался от бесполезной идеи добраться до штаба бригады и с кем полковник советовался еще до проведения собрания с командирами рот. Огата доказывал, что полк имел задачу, поставленную Ясуокой. Провал наступления нарушил бы его непосредственные инструкции. Что же еще оставалось сделать полку, чтобы их выполнить? Что касается тактических соображений, то Огата не думал, что найти направление движения будет так трудно, так как полк проводил разведку местности обычно на широкой и ровной территории настолько часто, насколько это было возможно. У адъютанта была последняя личная причина защиты проведения ночной операции: как старший офицер полка, Огата осознавал лучше чем кто-либо, как плохо вела боевые действия эта часть в районе Таурана и в северных районах Китая. Бездействие ночью 2 июля, несомненно, наложило бы неизгладимое пятно на военные традиции полка, с чем бы непременно согласились ветераны части. Очень важно то, что Огата считал возможной ночную атаку, хотя некоторые потери были бы неизбежны. Однако если бы операция прошла неудачно, адъютант совершил бы самоубийство; вероятно, командир полка сделал бы то же самое. В соответствии с записями в боевом журнале 4-го полка Тамада отдал свой приказ на начало ночной операции ровно в 21.00, что оставляло небольшой запас времени для начала боя и наступления на высоту 757, а также совещания с командирами рот. В действительности, Огата вспоминал, что обсуждение с подчиненными офицерами продолжалось около часа, после чего Тамада сам поразмышлял в течение значительного количества времени и опять вызвал адъютанта спросить его точку зрения. Несмотря на то что полковник и его адъютант говорили одно и то же, Тамада не объяснил причины своего поступка в подробностях, вместо этою делая упор на важность выполнения задачи. Именно поэтому он потребовал от всех командиров рот "полной солидарности, единства и отчаянного решения". Вероятно, он также испытывал скрытое чувство чувства ответственности, вызванное тем фактом, что 4-й полк двигался на восток в то время, когда Йошимару вел интенсивные бои с противником. Халхин-Гол. Танки БТ-7 и пехотинцы РККА атакуют войска противника. Командование 6-й японской армии в первый день наступления не смогло определить направление главного удара наступающих войск и не предприняло попытки оказать поддержки своим войскам, оборонявшимся на флангах. Бронетанковые и механизированные войска Южной и Северной групп советско- монгольских войск к исходу 26 августа соединились и завершили полное окружение 6-й японской армии. С образованием внешнего фронта вдоль границы Монголии развернулось уничтожение японской армии, оказавшегося в котле - началось дробление частей противника отсекающими ударами и уничтожение по частям. Возможно, ближе к 22.00 Тамада довел всем своим офицерам, стоящим на должностях командиров рот и выше, некоторые дополнительные и очень эмоциональные инструкции: "К сожалению, полку не удалось прорвать оборону противника, находившегося перед нами весь день, но допустить задержку в выполнении поставленной нам задачи нельзя. Если мы пустим все на самотек, то черное пятно останется в нашей истории на долгое время. Если же мы ночью решительно проведем данное наступление, то есть надежда прорвать оборону советских войск. Поэтому с этого момента весь личный состав полка будет искать и уничтожать противника, ведя стремительное наступление всеми силами и средствами. Рискованно вести большую танковую часть в бой ночью, не зная местоположения противника и особенностей местности. Но боевая задача требует этого, и поэтому я очень хочу, чтобы все офицеры и солдаты слились воедино, следуя примеру командира части, сражаясь за честь полка". Через некоторое время после доведения плана действий Тамада разъяснил детали предстоящей операции. Ничего не было известно ни о реальном местоположении противника, ни о соседних подразделениях своих войск. Наступательную операцию планировалось провести после наступления темноты, точное время было определено позже. Средние танки 4-й роты капитана Ина, двигавшегося впереди полка и развернувшего свои танки в ряд, представляли из себя "режущее лезвие атаки". Штаб полка двигался сразу за ними, окруженный 1-й ротой Мацумото слева и 3-й ротой Тамаки справа. Все подразделения выдвигались в походных колоннах. 2-я рота Ито составляла полковой резерв и двигалась рассредоточенной по фронту. Расстояние между подразделениями составляло около 30 м, между танками – 6 м. Тамада не знал, как лучше атаковать позиции противника, двигаясь общей группой или, включив фары и ведя огонь, всецело положиться на решения командиров отдельных рот. Однако, несмотря па это, полковник принял решение и отдал приказ на проведение операции. Жалоб и возмущений не поступило, хотя атмосфера была не из лучших. Если в ней и присутствовал оттенок "трагедии", то только в чувстве умереть со славою, в чувстве, которое пронизывало весь танковый корпус японской армии и которое звало "Наступать, наступать, наступать!" Хотя все возможные приготовления к атаке были сделаны, их оказалось недостаточно. Поэтому среди военнослужащих царил не пессимизм, а просто неопределенность в исходе боя, нехватка обыкновенной уверенности в неизбежной победе. Солдаты чувствовали, что "сейчас они зависят только от воли судьбы''. К 22.30 на район расположения 4-го полка опустилась ночь и черные облака заволокли все небо. В 4-й роте Ин собрал своих командиров взводов, предложил им сигареты и подробно довел указания: на каждом танке должен быть установлен японский флаг, каждое подразделение должно вести наступление в строгом боевом порядке, сосредоточивая все свое внимание на командире роты. Командир взвода Суноучи вспоминал, как он выстраивал в одну линию свои танки на пункте развертывания и обращал внимание командиров танков на надежное их взаимодействие. Лейтенант был возбужден оттого, что победа в ночной операции наконец-то могла быть у них в руках – "такого еще не было в военной истории мира". Немного ранее, в 23.00, командир полка отдал всем подразделениям приказ начать наступление. Средний танк Тип 89 Ина выдвинулся вперед на второй передаче и минимальной скорости около 5 км/ч. Капитан приказал экипажу не вести огонь, противник должен был открыть огонь первым. Танки наступали, и был слышен только лязг гусениц. Невооруженным глазом было видно, что погода полностью благоприятствовала ночному наступлению: низкие облака закрыли луну, видимость была 10-20 м. Температура 18° и волнистая местность были идеальными для проведения операции. Всех волновал вопрос о сохранении направления атаки, а также поговаривали об общей ответственности за данное мероприятие. Огата, который гордился своим "шестым чувством" и который уже изучил всю информацию о местности, полученную от подразделений разведки, добровольно вызвался помогать управлять полком и вскарабкался на башню танка Ина. Полк выдвигался в смешанных колоннах в юго-восточном направлении, поэтому Огата изредка останавливал его для приведения в порядок, выравнивая все последующие танки по машине Ина. Командир взвода Томиока запретил личному составу выходить из своих танков и продолжал наблюдать, используя свой полевой бинокль шестикратного увеличения. По словам Огаты установить надежную связь между подразделениями было "трудно, но возможно". С одной стороны Суноучи поднял японский флаг, пытаясь ускорить подход своего отставшего третьего танка. Когда данное мероприятие не принесло пользы, лейтенант выпрыгнул из танка и закричал на своего ленивого механика-водителя, чтобы ускорить движение. Поскольку танки были сильно скучены для проведения ночной операции, использование радиосвязи могло привести только к беспорядку; следовательно, наиболее часто применялись визуальное наблюдение и команды в устной форме. Секундные вспышки молний благоприятствовали ориентации, наблюдению за местностью и расположением позиций противника. Около полуночи Огата заметил следы на равнине, которые в соответствии с показаниями компаса, вели на юго-восток. Данная находка (позже подтвержденная) поддерживала уверенность Огаты в полной правильности его действий, поэтому полк направлялся строго в юго-восточном направлении. Первые внезапно появившиеся подразделения противника находились в углублениях, обнесенных подобием частокола. Тамада приказал их уничтожить, и эту задачу удалось выполнить довольно легко. Осознавая, что основные обороняющиеся подразделения противника могут находиться очень близко, полковник дал указание командиру 4-й роты, который спрашивал, нужно ли штурмовать советские войска, четко следовать его приказам и решительно вступить в бой. Когда водитель во взводе Суноучи заметил несколько солдат, двигавшихся по правому флангу, и запросил разрешение на их уничтожение, лейтенант инстинктивно приказал сделать это в то время, как он сам вел огонь из своего собственного пистолета по всему, что только напоминало солдат Красной Армии. После того как полк возобновил ночное наступление, начался страшный шторм с громом и молнией, четко освещавший позиции советских войск. Большинство японских командиров танков вели бой с открытыми люками, наблюдая из башен своих машин, поскольку смотровые щели были слишком узкими для хорошего наблюдения, особенно ночью. Однако когда проливной дождь обрушился на танки, командирам стало трудно работать в таких метеоусловиях. Суноучи надел свои защитные очки, позволяющие ему вести наблюдение, но не свободно дышать. Тогда командиру взвода пришла умная мысль надеть противогаз, хорошо помогавший в сильный ливень. Молния не поразила ни одни из танков, но гром прогремел настолько близко, что Томиока решил, что им удалось что-то уничтожить. Тамада утверждал, что благодаря разрывам молнии каким-то "чудесным" образом удалось обнаружить советские обороняющиеся подразделения до того, как столкнуться с ними. Несмотря на то что Огата полагал использование слова "чудо" неуместным в данной ситуации, он понимал, почему командир полка применил его в своей речи. Многие японские военно-исторические издания сравнивают данное ночное наступление со знаменитой внезапной атакой Нобунаги Ода (Oda Nobunaga) в районе Окехазамы в XVI веке. Атака была успешно проведена в сильный шторм. Видимо, усыпленные ночной прохладой, советские обороняющиеся подразделения находились в бездействии, пока раскаты молнии внезапно не раскрыли японские танки, располагавшиеся совсем близко. Вслед за этим советские войска открыли огонь из пулеметов, противотанковых орудий и артиллерии. В условиях непосредственного соприкосновения с противником артиллерия была практически бесполезна. Хотя артиллерийские орудия были установлены на минимальный угол прицеливания, снаряды пролетали намного выше японских танков. Около 12.20 Тамада отдал своему полку приказ на наступление. С точки зрения японского командования, медлить больше не было смысла. Шторм был в разгаре, и молнии постоянно освещали позиции противника. Лейтенанту Суноучи набирающие скорость наступающие танки казались "дикими разъяренными быками". Автоматически снимая противогаз, глубоко дыша и крича, командир взвода одним глазом смотрел на противника, другим – на командира роты. Он приказал своим артиллеристам и пулеметчикам вести огонь в горизонтальной плоскости, пока он заряжал пистолет и молился за победу своих войск. Тамада и большинство личного состава роты средних танков капитана Ина рванулись вперед на 1000 м через позиции пехоты противника. В своем легком танке, экипаж которого состоял из трех человек, полковник сам вел огонь из пушки, пока офицер связи полка старший лейтенант Хидео Накадзима (Nakajima Hideo) руководил водителем танка, рассчитывал дальность стрельбы и вел огонь из пулемета. Экипаж был слишком занят в то время, чтобы распознать свои танки, поэтому один из них, горящий поблизости, настигла роковая судьба. Пока Ин и штаб полка продвигались вперед, 3-я рота Тамаки наступала по правому флангу на огневые позиции артиллерии. Один из взводов Ина под командованием старшего лейтенанта Такуро Ширагата (Shiragata Takuro) потерялся и переменил направление движения к левому флангу Тамаки. Несмотря на мощный огонь, японские танки даже не замедлили свой ход. Взвод Томиоки не открывал огонь из имеющихся пушек и пулеметов, пока орудия, боеприпасы и личный состав противника были на видимости 100 м на незначительном возвышении И опять раскаты молнии сыграли важную роль. Хотя взвод поддержки и прикрывал капитана Тмаку, находившегося в отрыве от остальных подразделений, танки Томиоки не имели возможности наблюдать за действиями командира и должны были принимать решения в бою самостоятельно. Выдвигаясь впереди, танки Томиоки применяли тактику "спирали". Они вели огонь по каждой позиции противника, с грохотом наезжали на артиллерийские орудия и взрывали боеприпасы. Промокнув под дождем, Томиока все же оставил люки танков "открытыми",его водитель тоже открыл свой люк для лучшего наблюдения за обстановкой. Лейтенант, крича, отдавал приказы своему взводу на уничтожение пушек, а затем пулеметов. Батареи советских войск были обложены мешками с песком, а количество личного состава составляло примерно 3 солдата на каждом участке. Узлы коммуникаций были узкими – около полуметра в глубину – и были хороши только для передвижения ползком. В траншеях были специально оборудованы 2 места для пушек, в каждом из которых могло находиться 4-5 военнослужащих, ведущих наблюдение и выполнявших обязанности по подаче боеприпасов. Вообще, на каждом месте первоначально находилось по 50-60 солдат, расположенных по фронту на 700 м и в глубину на 500 м. К 2 часам ночи все 12 единиц артиллерийских орудий противника были уничтожены. Томиоку привлекли две особенности ведения обороны противником. Первая особенность состояла в том, что советские войска не сделали ни одной попытки провести против танков короткие контратаки. В тех же обстоятельствах японцы бы без колебаний использовали противотанковые отряды смертников. Вторая особенность заключалась в необычном плане расположения огневых позиций артиллерии. Везде впереди орудий советские войска откопали небольшие углубления, через которые корректировщики в бинокль могли просматривать цели и докладывать о них по радиосвязи. Через данные углубления можно было рассмотреть лица японских солдат, которые, в свою очередь, отрывали ямы, чьи стенки, в отличие от советских окопов, имели вертикальные края, так что в них можно было устанавливать ящики. Поэтому японцы вместо мешков с песком насыпали туда землю; естественно, данные "восточные парапеты" привлекали не только внимание противника, но и огонь его орудий. Однако Томиока заметил, что советские войска избавились от всей выкопанной земли, используя большое количество техники. Таким образом, неожиданно возникли представляющие опасность укрепления в позициях советских войск. На левом фланге 4-го полка, проходя мимо роты средних танков Ина, выдвигались легкие танки командира 1-й роты Мацумоты, вероятно, предназначенные для выполнения задачи по стремительному преследованию противника. В полковом дневнике очень кратко говорится о разгроме подразделениями Мацумоты пехоты противника и о глубоком проникновении на позиции расположения советских войск в юго-западном направлении. На картах представлена четкая и хорошо организованная наступательная операция, однако Тамада впоследствии не исключал, что подразделения Мацумоты продвинулись левее и столкнулись со слабым сопротивлением небольшого количества пехоты противника. Командир взвода Кацушиге Кувабара (Kuwabara Katsushige) потерял ориентировку и вступил в бой слева от 3-й роты Тамаки. 2-я рота лейтенанта Ито, как резервное подразделение полка, вступила в бой на правом фланге между Ином и Тамаки, где ее помощь была наиболее необходима. Противотанковый или артиллерийский снаряд попал в отсек с боеприпасами, находящийся позади водителя танка. Произошел взрыв, в результате которого боевой отсек вспыхнул желтым пламенем. Лицо и конечности Ито сильно обгорели. Лицо и руки пулеметчика также обгорели, к тому же он был ранен осколками снаряда. Пламя огня опалило спину водителя, также раненого осколками. Двигатель танка остановился, а запустить его уже было невозможно. После бесполезных попыток потушить огонь Ито решил эвакуироваться. Он с неимоверными усилиями попытался вылезти из башни танка, но от боли потерял сознание и упал на землю. Механику-водителю удалось выползти из кресла, а пулеметчик, страдая от боли, привел в сознание случайно упавшего на него Ито. Танк Ито, из-за вспышек пламени видимый как своими войсками, так и войсками противника, привлекал к себе внимание и огонь советских войск. С жаждой долга возобновить командование своей ротой лейтенант, прихрамывая, медленно шел со своими солдатами, 3 из которых поддерживали друг друга, в поисках своих войск. Командир 2-го взвода лейтенант Масакичи Ниикура (Шинкура) (Niikura (Shinkura) Masakichi) подобрал Ито и его водителя, прошедших около 150 м, пулеметчика же, не помещавшеюся в танк Ниикуры, подобрала другая машина. Ниикура продолжал вести бой, уничтожая бронированную технику и прорывая оборону противника. Ведя бой отдельно от своей роты, в районе атаки ему удалось соединиться с основными силами капитана Ина. Ито, потерявший в бою зрение и не способный командовать своей ротой, лежал внутри танка Ниикуры. В течение всего этого периода штаб полка оставался в неведении о судьбе вышедшего из строя японского танка. После того как 4-й полк прорвал оборону советских войск, пошел сильный ливень. Когда все внезапно затихло, полковник Тамада, который был до этого очень занят, руководя боем в роли командира танка, понял, что он и личный состав ero штаба остались одни. Без молнии, освещавшей поле боя, он не имел ни малейшего представления о приблизительном местонахождении его рот. Личный состав штаба вылез из своих машин и приступил к обсуждению сложившейся обстановки. Очевидно, что нужно было немедленно принимать меры по сбору полка, личный состав которого находился в темноте в радиусе 1000 м. Командир 4-й роты капитан Ин, двигавшийся позади танков Тамады и Огаты, подняв флаг, подал знак командиру взвода Суноучи. Тот с саблей в руках спрыгнул с башни своего среднего танка и побежал в сторону полковника. Приказ Тамады на сбор был подтвержден указанием Огаты на перегруппировку личного состава вокруг танка командира полка. Суноучи побежал обратно к своему взводу, чтобы сказать солдатам о том, что один из его сержантов был только что убит, предположительно противотанковым снарядом. Командарм 2-го ранга Г.М. Штерн, маршал Монгольской Народной Республики Х. Чойбалсан и командир корпуса Г.К. Жуков на командном пункте Хамар-Даба. Халхин-Гол, 1939 год. Размеры катастрофы постигшей японскую армию скрыть от международного сообщества не удалось, за поражением 6-й армии наблюдали многочисленные иностранные военные корреспонденты, которым японцы разрешили присутствовать для освещения блицкрига против России. Гитлер сразу захотел дружить с СССР, когда узнал о том что японская профессиональная армия была разгромлена при самых благоприятных для нее условиях, в месте которое ею же самой было выбрано для ведения боевых действий. В ходе германо-советских переговоров было подписано весьма выгодное для России торговое соглашение, главным пунктом которого стало получение от Германии огромного кредита на покупку промышленного оборудования. На первой стадии после сбора полка Тамада осуществлял контроль только 4 танков: своего, Огаты, Ина и Суноучи. Результаты атаки были под вопросом. Полковник был подавлен. Он заявил, что "поскольку проведение ночной атаки было полностью моей собственной идеей, в результате которой я потерял целый полк, вся ответственность за случившееся ложится только на меня". Огата вспоминал слова Тамады, которые тот произнес в унылом тоне: "Огата, что ты сейчас скажешь обо всем этом?" Заместитель Тамады знал, что имел в виду его командир. В гражданской войне 1877 года великий повстанческий лидер Такамори Сайго (Saigo Takamori) был смертельно ранен в живот, и, произнеся эти же знаменитые слова, попросил друга отрубить ему голову. Очевидно, Сайго сильно повлиял на Тамаду. Огата также был настоящим представителем рода самураев. Однако закаленный боем заместитель знал, что существовали и смягчающие обстоятельства. Точнее, это данная ночная операция была первым опытом такого рода для Тамады. Полковник, казалось, рассматривал сложившуюся ситуацию как возможно наихудшее положение. Данную оценку Огата не разделял, так как подразделения 4-й роты располагались не так уж далеко, а командир взвода 2-й роты Ниикура был уже там. Заместитель решил развеять страх Тамады. Полковник рассказывал: "Когда я сказал Orare, что должен взять ответственность на себя, он ответил: "Пожалуйста, подожди еще немного. Я попытаюсь определить местоположение и собрать полк". Первое, что сделал Огата, отправил танк вместе с лейтенантом Ниикурой для установления контакта с остальными подразделениями. За ним последовали работники штаба. Позже Суноучи пошел пешком посмотреть, в каком направлении двигалась 1-я рота, так как был слышен шум гусениц танков. Заместитель, полный страха от того, что, оставшись вместе с Тамадой, он должен будет помогать ему покончить с собой, сказал, что хочет на время отойти вперед. Oгата шел пешком с двумя сержантами работниками штаба, несущими огромный японский флаг на бамбуковом шесте. Хотя флаг имел большое белое поле, заместитель понял, что таким образом он увеличил его видимость на дальность не менее чем 30 м. Однако его основное намерение не заключалось в том, чтобы собрать разбросанные тапки: "Я сделал это только ради своего командира, потому что хотел сделать что-нибудь, чтобы успокоить его, хотя знал, что использовать флаг для сбора разбросанных танков было не совсем эффективно". Пока сержанты шли с Огатой, они кричали в темноту "Ой! Ой!". Чтобы не позволить противнику уничтожить цель, осветительные патроны не использовались. Через 20-30 минут танк Ниикуры вернулся, объехав территорию по кругу. Лейтенант осторожно выглянул из открытого люка башни. Вероятно, до того как Огата сумел поднять свой флаг, Ниикура открыл огонь из пулемета. Закричав на лейтенанта и требуя остановиться, заместитель Тамады и его люди смогли спастись от стрельбы и остановить Ниикуру. От лейтенанта Огаты он получил информацию, которая уже была ему известна: "положение действительно сложное, а танки разбросаны по всей территории!" Заместитель вернулся в штаб с сержантами и Ниикурой, принявшим решение успокоить полковника, используя аналитическую информацию: "Несмотря на то что детали нам не известны, наши силы успешно ведут боевые действия. Предлагаю объединить с нами 4-ю роту и другие известные нам подразделения". Дела пошли на поправку, как и ожидал Огата. Вопрос о самоубийстве больше не возникал. Имея в распоряжении 4-ю роту Ина под артиллерийским огнем, который велся только с огневых позиций противника, расположенных далеко в тылу советских войск, Огата посоветовал, чтобы основные силы Тамады осторожно выдвигались в левом направлении и попытались сконцентрироваться в районе предполагаемого расположения 1-й роты Мацумото. Снаряды пролетали на высоте 50 м от танков и не представляли опасности для японцев. Но если бы противник скорректировал дальность огня, то подразделения полка были бы не способны вести оборону. Полковник согласился и вскоре из района, где Предположительно должна была действовать 1-я рота послышался шум. Прошло несколько минут и Суноучи узнал танки подразделения Мацумото, который пытался собрать свой личный состав и технику после прорыва на юг. Таким образом, Тамада смог еще раз включить в состав своего полка 1-ю роту. С северного направления появились неопознанные танки с включенными фарами. Предчувствуя контратаку советских войск, Тамада и его личный состав приготовились к удару. К счастью для японцев танки оказались основной частью 3-й роты Тамаки, в число которой входили и отставшие военнослужащие 1-й и 2-й рот, сбившихся в бою направо от основных сил и двигавшихся по кругу все это время. Все подробности подобного развертывания сил были абсолютно новыми для растерянных работников штаба, который с начала боя потерял управление подразделениями. Когда Огата узнал, что Тамаки вернулся, он был "больше чем рад"; было очевидно, что к этому моменту собралась более чем половина подразделений полка. Что касается Тамаки, то он доложил, что его рота уничтожила подразделения полевой артиллерии советских войск, и спросил Тамаду, нужно ли захватить огневые позиции артиллерии противника. Поскольку полковника все еще волновала возможная контратака советских войск и так как ему был нужен каждый экипаж танка для удержания позиций, предложение Тамаки было отвергнуто. Японские танки все еще находились в глубине обороны советских войск и по ним велся артиллерийский огонь. Огата говорил, что хотя интенсивность огня не была такой большой, как отмечалось в боевом журнале, все же опасность оставалась. Поэтому заместитель Тамады посоветовал начать отход. Между 1.30 и 2.00 часами ночи подразделения под руководством Огаты отодвинулись на тысячу метров к северо-востоку. По мнению Огаты, именно здесь личный состав полка узнал, что вышедший из строя горящий японский танк находился в составе роты Ито. Вскоре после мыслей о самоубийстве Тамада снова обрел уверенность в себе и начал говорить о проведении новой наступательной операции на оставшиеся подразделения противника. Огата же ответил, что в связи со сложившимися обстоятельствами сделать это будет очень сложно. В полку, собравшему большую часть своих танков, ходили слухи о решении вывода войск ко второму сборному пункту. Рассвет, который должен был наступить через пару часов, непременно, раскрыл бы замысел японцев и вызвал заградительный огонь противника с западного направления. Вместо дальнейшего продвижения японским силам следовало отойти и перегруппироваться на исходном пункте переброски. В этом убедили Тамаду и приступили к выдвижению в линию колонн. К 3 часам ночи небо прояснилось и полку удалось продвинуться на 3 км в северо-восточном направлении. Третья остановка располагалась в 4 или 4,5 км от рубежа атаки. Лейтенант Суноучи на основе пройденного времени при выдвижении точно заметил несоответствие данных: район сбора казался ближе к пруду Юзуру, чем требовалось. Огата тем не менее был доволен районом остановки, местность прикрывала танки и противника нигде не было видно. С подходом 2-й роты, чье прибытие сразу не было замечено, сосредоточение 4-го полка по существу было завершено. Однако командир полка переживал, что пропали 2 его офицера. Майор Киёоми Миязаки (Miyazaki Kiyoiiii), занимавшийся боевой подготовкой в полку, уехал на мотоцикле (позже было установлено, что мотоцикл Миязаки сломался, майор и водитель его починили, попытались догнать остальных, но потерялись и наконец отстали от полка). Судьба второго пропавшего – лейтенанта Ито – была установлена до рассвета, когда 4-я рота заметила тусклый свет и услышала далекий лязг гусениц. Экипажи роты Ина сели в свои танки и приготовились вступить в бой с возможными силами противника. Сержант, удалившийся в целях разведки, внезапно наткнулся на средний танк лейтенанта Ниикуры, который вез сильно обгоревшего Ито. Тот слез с машины, извинился перед полковником за сгоревший танк и доложил о ранении водителя. Тамада отреагировал по-отечески, похвалив Ито и его экипаж за отличную работу. Полковнику своевременно не было доложено о том, что танк Ито остался на поле боя. Поэтому проводились тщательные поиски. Например, одной из причин того, что 2-я рота ночью выдвигалась за полком слишком медленно, была попытка найти Ито и его танк. Личный состав полка уже находился во "втором пункте" сбора, а 2-й роты не было. Командир взвода старший лейтенант Тсунейчи Каджия (Kajiya Tsuneichi) подумывал о том, чтобы повернуть и опять атаковать всеми имеющимися танками роты в южном направлении. Это было очень опасно, но Каджия отправился только на двух танках, двигаясь по маршруту на запад, осторожно проникая на территорию, избегая разрозненных сил противника и огня сторожевого охранения. Тогда не удаюсь обнаружить ни одного следа танка Ито. Так как вспышки молнии прекратились, офицеры группы поиска не были уверены, что они прочесывают именно тот район, где был выведен из строя танк Ито. Но в 4 часа утра лейтенант Ниикура приехал, чтобы доложить Каджия, что он только что отвез Ито в штаб полка, Каджия и сопровождающий его танк присоединились к полку на третьей остановке. Только после боя 6 июля Тамада смог изучить обстоятельства, в результате которых был потерян танк Ито. Танк исчез, но появился позже на советской фотографии, на которой были изображены 6 ликующих и карабкающихся на танк солдат Красной Армии. Как считалось проблема для японцев состояла в том, что экипажи танков в танковом корпусе японской армии должны были разделить судьбу их машины. Как вспоминал Тамада: "кто-то приехал из Японии и очевидно встретился с генералом Ясуокой. Говорили, что я, как командир, полка должен был взять на себя всю ответственность за этот прискорбный случай. Однако меня защитили и пришли к разумному решению: такие случаи, как этот, могут иногда возникать при ведении близкого боя". Поэтому Тамаде было не обязательно совершать самоубийство или каким-то другим образом быть наказанным, хотя данный вопрос его сильно беспокоил. Тем не менее, полковник настаивал на том, чтобы Ито, исполняющий обязанности командира роты, не брал на себя ответственность – заявление, которое расходилось с мнением даже командира взвода Коги. Тамада также рассказывал, что Ито, эвакуированный в госпиталь, не был наказан. Однако командир взвода 3-й роты говорил, что поведение Ито было недостойно выпускника военной академии и что лейтенант был за это наказан. Факт того, что советские пропагандисты торжествовали по случаю захвата японского легкого танка, особенно терзал офицеров как в полку Тамады, так и в полку Йошимару. Между 4.30 и 5.00 часами утра 3 июля 4-й танковый полк наконец достиг на юго-западе пруда Юзуру, который был по ошибке принят за озеро Ирингин. Другими словами, полк продвигался в северном направлении к третьему пункту сбора, вместо того чтобы идти на запад – типовая ошибка в определении направления, постоянно доставлявшая неприятности частям. Истощенные маршем без сна в течение дня многие члены экипажей дремали в своих танках. В районе пруда Юзуру 4-й полк столкнулся с ротой 64-го пехотного полка и разведывательным подразделением маньчжурской армии из состава сил северного гарнизона. Пока танковые роты перегруппировывались и пополнялись боеприпасами при содействии подразделений поддержки, Тамада отправил майора Огату найти командный пункт Ясуоки, изучить сложившуюся обстановку предшествующей ночи и задач бригады, доложить о ночной атаке 4-го полка и узнать о его текущих задачах, как только будут закончены все необходимые приготовления. Тем временем была получена информация о том, что тыловой эшелон Тамады, основная часть штаба полка, с 22.00 находится на западе от пруда Юзуру и что на рассвете сбившийся с пути советский грузовик с 12 солдатами натолкнулся на японские войска. Личный состав под командованием офицера связи полка лейтенанта Сотаро Таширо (Tashiro Sotaro) подорвал грузовик, захватил в плен одного военнослужащего, а остальных увез в штаб полка. По захваченным катушкам телефонной проволоки и телефонам стало ясно, что заблудившиеся советские солдаты входили в состав отряда связи. Тамада оценил потери своего полка как небольшие: 1 солдат убит и 1 офицер и 8 солдат ранено (при общей численности личного состава в четырех линейных ротах 13 офицеров и 302 солдата). Ни рота Мацумоты, ни штаб полка не понесли потери. В отдельности от незначительного количества стрелкового вооружения (в основном пистолеты) полк израсходовал около 16000 патронов для пулеметов, 1100 37-мм снарядов для легких танков и 129 57-мм снарядов для средних танков. 4-я рота Ина и рота обеспечения полка израсходовали приблизительно 3000 л каждая, штаб полка – 1100 л, 3 роты легких танков в общем – 7000 л топлива. Полный расход топлива полком к моменту прибытия в последний лагерь после 4.30 утра 3 июля составил 14600 л. 4-й полк уничтожил во время ночной операции (установлено позже лейтенантом Таширо и другими разведчиками) 4 батареи 122-мм гаубиц, 107-м.м пушек, 76,2-мм полевых орудий; 10 бронемашин, 2 бронетранспортера, 7 противотанковых орудий, 150 человек личного состава, 5 пехотных минометов, большое количество установленных на машинах пулеметов и 20 грузовиков противника. Японцы свято верили, что советская мотострелковая бригада являлась основой подвижного полка Быкова. Юго-восточные позиции противника на высоте 755, по которым вел огонь 4-й полк, должны были составлять часть обороны войск противника на северном берегу реки. Доклад об использовании японских бронетанковых войск 2-3 июля 1939 года, составленный на основе воспоминаний участников событий, имеет свое продолжение. Днем 3 июля советской артиллерией и авиацией был разгромлен 3-й танковый полк Йошимару. 2 танка (21 Тип 89 "Оцу" и 1 Тип 97 "Чи-ха"), 7 танкеток и бронеавтомобилей были уничтожены. Погиб и сам командир. Таким образом, бригада Ясуоки потеряла в эти дни не менее 40 танков. Доклад также свидетельствует о неразберихе и неорганизованности японских бронетанковых частей, тактические воззрения командиров которых находились в зачаточном состоянии. Именно поэтому, а также вследствие малочисленности танковых войск Квантунской армии по сравнению с бронетанковыми силами РККА японцы более не рискнули применять свои танки против советских войск. * * Alvin D. Соох. Nomonhan. Japan against Russia, 1939. – Stanford University Press, Stanford, California, 1985. Водружение красного знамени над рекой Халхин-Гол. В современных японских школьных учебниках истории скромно умалчиваются размеры тотального разгрома, постигшего японскую императорскую армию, а сам конфликт в котором была уничтожена 6-я армия описывается как "небольшое вооруженное столкновение". Победа СССР на Халхин-Голе привела к смене экспансионистских устремлений Японии против России в сторону стран тихоокеанского региона. Гитлер безрезультатно требовал от Японии напасть на СССР на Дальнем Востоке, когда в декабре 1941 года его войска подошли к Москве. Поражение на Халхин- Голе, привело к смене стратегических планов, а развертывание войск и военной инфраструктуры было перенесены японцами в более "перспективный" для военной агрессии тихоокеанский регион. ТАНК Вот здесь он шел. Окопов три ряда. Цепь волчьих ям с дубовою щетиной. Вот след, где он попятился, когда Ему взорвали гусеницы миной. Но под рукою не было врача, И он привстал, от хромоты страдая, Разбитое железо волоча, На раненую ногу припадая. Вот здесь он, все ломая, как таран, Кругами полз по собственному следу И рухнул, обессилевший от ран, Купив пехоте трудную победу. Уже к рассвету, в копоти, в пыли, Пришли еще дымящиеся танки И сообща решили в глубь земли Зарыть его железные останки. Он словно не закапывать просил, Еще сквозь сон он видел бой вчерашний, Он упирался, он что было сил Еще грозил своей разбитой башней. Чтоб видно было далеко окрест, Мы холм над ним насыпали могильный, Прибив звезду фанерную на шест - Над полем боя памятник посильный. Когда бы монумент велели мне Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне, Я б на гранитной тесаной стене Поставил танк с глазницами пустыми; Я выкопал его бы, как он есть, В пробоинах, в листах железа рваных,- Невянущая воинская честь Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах. На постамент взобравшись высоко, Пусть как свидетель подтвердит по праву: Да, нам далась победа нелегко. Да, враг был храбр. Тем больше наша слава. 1939 Константин Симонов. Танк Тип 89 Средний танк / «Тип 89» - «Йи-Го» Тип 89, «2589» «Йи-Го» — японский средний танк 1930-х годов. Был создан в 1929 году и стал первым японским серийным танком собственной разработки. Также Тип 89 явился первым в мире серийным танком с дизельным двигателем. По европейским меркам, являлся устаревшим уже к моменту своего появления, но заложил основу для всего японского танкостроения. В 1930-е годы, до начала массового производства танков «Ха-Го» и «Чи-Ха», Тип 89 составлял основу японских танковых войск. К началу Второй мировой был в основном заменён в войсках более современными танками, но последние бои машины этого типа приняли в 1944 году на Филиппинах. В литературе порой употребляется название «Чи-Ро», расшифровывающееся как «средний первый», но оно появилось уже на Западе Танк Тип 89 из экспозиции музея в Цутиуре.Тип 89 стал первым японским серийным танком. Основой для его конструкции послужили британские танки Medium Mk.C времён Первой мировой войны, закупленные японской армией в 1927 году. На их основе японцами был в 1929 году создан прототип танка «Осака Рёкогун Дзёхей № 2» или «Тип 2587» весом 9,8 тонн, не пошедший в производство из-за недостаточных брони и вооружения. К концу 1929 был закончен прототип более совершенного танка, получившего обозначение «Тип 2589», принятый на вооружение под названием «Йи-Го». Масса танка последней модификации составила 15.400 кг. История создания танка Тип 89 Тип 89 стал первым японским серийным танком. Основой для его конструкции послужили британские танки Medium Mk.C времён Первой мировой войны, закупленные японской армией в 1927 году. На их основе японцами был в 1929 году создан прототип танка «Осака Рёкогун Дзёхей № 2» или «Тип 2587» весом 9,8 тонн, не пошедший в производство из-за недостаточных брони и вооружения. К концу 1929 был закончен прототип более совершенного танка, получившего обозначение «Тип 2589», принятый на вооружение под названием «Йи-Го». В 1927 году параллельно с испытаниями английского среднего танка «Виккерс» Мк С и сборкой тяжелого № 1, арсенал в Осаке «Осака Рикугун Дзохейшо» приступил к постройке танка № 2 (позже назван «87») массой 9,8 т. После изготовления опытных образцов решено было усилить бронезащиту и вооружение. В 1929 году на основе «Виккерс Mk. С» и «87» разработали средний танк «2589» («89 Ко» или «И-Го» — первая модель), ставший родоначальником серийных танков японского производства. Выпуск танка продолжался с 1931 по 1939 год, в разных источниках называются цифры от 230 до 404 выпущенных машин. Танк Тип 89 в музее на Абердинском полигоне. Описание конструкции танка Тип 89 Танк «Тип 89» имел классическую компоновку, с размещением моторно-трансмиссионного отделения в кормовой, а отделения управления и боевого отделения — в лобовой части машины. Корпус и башня выполнялись клепаными. Причем корпуса первых машин представляли собой прямую переделку «Виккерса» Mk. С. Бортовые ниши в средней части корпуса нависали над гусеницами. В бортах башни имелись лючки для стрельбы из личного оружия, на крыше — купол со смотровыми щелями. На крыше башни справа был смонтирован откидной купол командира («89 А»). Экипаж танка состоял из четырёх человек: механика-водителя и стрелка, располагавшихся в отделении управления, и командира с заряжающим, находившихся в двухместной башне. Танк Тип 89 в музее на Абердинском полигоне. Броневой корпус и башня танка Тип 89 Броневой корпус Тип 89 целиком собирался на каркасе при помощи заклёпок. Корпуса первых машин представляли собой прямую переделку исходного «Medium Mk.C». Для преодоления широких рвов сзади часто крепился откидной «хвост» — архаичная уже в то время конструкция. С 1933 года танки получили новую лобовую часть корпуса с единым прямым лобовым листом небольшого угла наклона, придававшим танку своеобразный и узнаваемый вид. Вооружение танка Тип 89 В башне устанавливалась 47-мм пушка, вскоре замененная на 57-мм орудие «2590» («90», длина ствола 18,5 калибра, начальная скорость снаряда — 350 м/сек, масса — 2,57 кг), в задней части башни слева — 6,5-мм пулемет в шаровой опоре; такой же пулемет крепился в шаровой опоре в лобовом листе корпуса справа. С 1937 года танки перевооружались новыми 57-мм пушками Тип 97 со схожими характеристиками. Боекомплект танка составлял 100 выстрелов, причём первоначально бронебойные снаряды не входили в него вовсе. Вспомогательное вооружение танка составляли два 6,5-мм пулемёта Тип 91. Один из пулемётов находился в лобовом листе корпуса, первоначально в правой его части, а на модификации «Оцу» — в левой. Второй пулемёт располагался в корме башни, на первой модификации строго в центре, а начиная с варианта «Оцу» с изменённой формой башни — в левой её части. Боекомплект пулемётов составлял 2750 патронов в магазинах по 50 патронов. Двигатель и трансмиссия танка Тип 89 На первых машинах устанавливались карбюраторные двигатели «Даймлер», вскоре заменённые двигателем «Мицубиси» жидкостного охлаждения мощностью 115 л. с., созданным на основе авиационного. Однако опыт эксплуатации танка в Маньчжурии показал недостаточную надёжность этого двигателя при низких температурах, поэтому вскоре после начала в 1933 году серийного производства тракторно-танковых дизелей, на Тип 89 начали устанавливать 6-цилиндровые дизели «Мицубиси» воздушного охлаждения мощностью 120 л. с. На модификации «Оцу» устанавливались более мощные, 160-сильные двигатели. Танк Тип 89 в музее на Абердинском полигоне. Ходовая часть танка Тип 89 В кормовой части устанавливался карбюраторный двигатель «Даймлер», замененный позже двигателем «Мицубиси», созданным на основе авиационного. Выхлопная труба с глушителем выводилась с левого борта. Ходовая часть прикрывалась бронеэкранами. Из 9 опорных катков малого диаметра каждого борта, 8 блокировались попарно в тележки с рессорной подвеской, а передний, 9-й каток имел независимую пружинную подвеску. Поддерживающие верхние ролики крепились на балке. Вся подвеска была закрыта броневыми фальшбортами. Ведущие катки задние (после Тип 89, все японские танки выполнялись с передними ведущими катками), зацепление гусениц цевочное. На танках модификации «Коо» стояли крупнозвенчатые гусеницы, с модификации «Оцу» заменённые на более прочные мелкозвенчатые. Ширина гусениц с шагом трака 150 мм составляла 305 мм. Направляющее колесо имело зубчатые венцы подобно ведущему. Танк оснащался фарами с регулируемым изнутри корпуса наклоном. Средств связи не было. Производство танка вели арсенал в Нагоя, заводы «Токио Гасу Дэнки», «Иси-кавадзима», «Мицубиси». Первую машину собрали в 1931 году. Модификации танка Тип 89 Чёткая картина по модификациям Тип 89 отсутствует. Имеется две чётко определённых модификации — более ранняя «2589 Коо» и поздняя «2589 Оцу», но по поводу того, к какой из них относится каждый из выпущенных танков, в разных источниках приводятся совершенно разные данные. Танк «2589 Коо» Ранняя модель, известная также как «Тип 89 A», выпускавшаяся в 1931—1937 годах. По наиболее авторитетным японским источникам, к этой модели относятся танки с бензиновым двигателем, ломаным лобовым листом корпуса, левым расположением механика-водителя, крупнозвенчатыми гусеницами и скруглённой башней. Танк «2589 Оцу» Улучшенная модель, известная также как «Тип 89 B». Разные источники расходятся в том, какие именно из выпущенных Тип 89 относятся к этой модификации. По одним данным, к ней относятся выпускавшиеся с 1935 года машины со спрямлённым лобовым листом корпуса, дизельным двигателем мощностью 120 л. с., правым расположением механика-водителя, более прочными мелкозвенчатыми гусеницами и изменённой формой башни. По другим, выпуск «2589 Оцу» начался ещё в 1931 году и общей чертой танков этого варианта являлся лишь спрямлённый лобовой лист корпуса, тогда как остальные усовершенствования вносились в конструкцию танков постепенно в ходе производства. Более поздний вариант «2589 Оцу», оснащённый новым дизельным двигателем мощностью 160 л. с. и коробкой передач с понижающей передачей часто проходит в западных источниках под неправильным обозначением «Тип 2594». Масса танка на последних вариантах дошла до 15,4 тонн. Инженерная машина Тип 96, «СС-Ки» На базе «Чи-Ро» в 1936 году выпускалась инженерная машина под названием «Соко-Сагюося», обычно сокращаемого до «СС-Ки». Машина, представлявшая собой Тип 89 с демонтированной башней и новой, лишённой дополнительной брони ходовой частью, сокращённой до восьми опорных катков, первоначально предназначалась для борьбы с укреплениями и оборудовалась 2 или 3 огнемётами и пулемётом, но, по запросам армии, на него было в разных вариантах установлено дополнительное оборудование, превращавшее «СС-Ки» скорее в инженерную машину. В разных комбинациях на него устанавливались экскаватор для рытья окопов, минный плуг, оборудование для постановки дымовой завесы и другие, но единственной полезной функцией оказался мостоукладчик. Всего было выпущено, по разным данным, от 51 до 119 машин этого типа. САУ на базе Тип 89 На базе Тип 89 были разработаны различные проекты САУ, но ни один из них не продвинулся дальше опытных образцов, а многие и вовсе так и остались на бумаге, например, «Дзиро-Ся» — противотанковая САУ с традиционным для машин этого класса расположением двигателя в передней части машины, а пушки — в задней, в открытой сверху рубке. После эксплуатации в Маньчжурии танк «89» был модернизирован: установлены более прочные мелкозвенчатые гусеницы, изменены ведущее колесо и форма бронировки ходовой части, лобовой лист корпуса выполнен в виде единого наклонного листа. Изменились также крепление орудия в башне и форма купола. Под пулеметной установкой находилась откидная на петлях дверь. Танк получил обозначение «89 Оцу» («второй»), известен также как «89В», а главным ее производителем стала фирма «Мицубиси». Однако узлы и агрегаты для танка выпускал также ряд других фирм в Японии («Кобэ Сейкошо», «Нихон Сейкошо») и Маньчжурии, что сказывалось даже на внешнем виде танков после многочисленных ремонтов. С учетом холодных погодных условий Маньчжурии решено было переоснастить танк дизелем. В 1933 году на вагоностроительном заводе Кавасаки в Кобэ началось производство дизелей для тракторов и танков; тогда же «Мицубиси» опробовала дизель на среднем танке «89». С 1936 года на «89 Оцу» стали серийно устанавливать 6-цилиндровые 120-сильные дизели «Мицубиси» воздушного охлаждения. Запас хода увеличился до 200 км. Для более жаркого климата предполагалась система жидкостного охлаждения. В то же время начали выпускать следующую модификацию, на которой мощность дизеля увеличили до 160 л. с., четырехскоростную коробку передач дополнили понижающей передачей. Место механика-водителя было перенесено вправо, установка лобового пулемета — влево, увеличен входной люк. В ходовой части пять поддерживающих роликов заменены четырьмя, убрана балка, траки из стали с присадкой марганца получили развитые грунтозацепы. Для преодоления широких рвов сзади крепился откидной «хвост». Эта модификация часто проходит в литературе под обозначением «94». В 1937 году орудие «90» было заменено на 57-мм «2597» («97») Осакского арсенала с длиной ствола 18,5 калибра. Снаряды — осколочно-фугасные (выстрелы с бронебойными снарядами вошли в боекомплект орудия позже). Японский танк Тип 89 "Chi-Ro" из состава 1-й роты 7-го танкового полка. Филиппины, севернее Манилы, 3 января 1943 года. Манила (Manila) — крупнейший город Филиппин, экономический, политический, культурный центр, столица государства. Население 1 660 700. С пригородами — 12 285 000 человек. Является одним из городов с самой высокой плотностью населения в мире. Боевое применение танка Тип 89 Впервые Тип 89 были использованы в боевых действиях во время Шанхайского инцидента в 1932 году.[5] Первые 40 Тип 89 в составе 1-го танкового батальона прибыли в Шанхай 11 февраля, ещё некоторое их количество находилось в распоряжении отрядов морской пехоты. В боях они показали себя лучше применявшихся там же танков «Оцу Гата Сенся», представлявших собой модернизированные в Японии NC-27 французского производства и с того момента стали основной силой японских бронетанковых войск. В боях в Китае в 1937—1938 годах Тип 89 довольно хорошо показали себя, используясь исключительно для поддержки пехоты, в то время как немногочисленная, большей частью устаревшая даже по сравнению с японскими танками и плохо организованная китайская бронетехника не оказывала серьёзного сопротивления. В то же время, успешность действий танковых частей ограничивалась устаревшей и закоснелой тактикой их использования, восходящей ещё ко временам Первой мировой, оставлявшей танкам, по сути, исключительно роль подвижных бронированных огневых точек для сопровождения пехоты. Танк тип 89 адъютанта командира 3-го танкового полка капитана Кога, подбитый 3 июля 1939 года на Халхин-Голе. Главный итог боев на Халхин-Голе, по мнению многих исследователей, состоит в том, что сокрушительное поражение японских войск во многом повлияло на решение правящих кругов Страны восходящего солнца не сотрудничать с гитлеровской Германией в ее нападении на Советский Союз в июне 1941 года. Такова была цена разгрома на монгольской границе 6-й особой японской армии и цвета авиации Квантунской армии. События на реке Халхин-Гол стали наглядным уроком для официального Токио и императорского генералитета, вышедшего из сословия самураев. В ходе вооруженного конфликта на Халхин-Голе в 1939 году принимал участие 1-й японский танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта Ясуоки. Корпус имел 3-й и 4-й танковые полки. 3-м полком средних танков командовал полковник Йошимару, а 4-м полком легких танков командовал полковник Тамада. 3-й танковый полк насчитывал 376 человек личного состава и имел следующую материальную часть: 26 средних танков Тип 89 "Отсу", организованных в 2 линейные роты, 4 новейших средних танка Тип 97 "Чи-ха", 7 легких пулеметных танкеток Тип 94 "ТК" и 4 легких танка Тип 97 "Ке-те". 4-й танковый полк насчитывал 565 офицеров и рядовых (из них 128 человек приходилось на подразделения инженерного обеспечения) и имел в своем составе следующие типы танков: 35 легких Тип 95 "Ха-го", организованных в 3 линейные и одну резервную роты, 8 устаревших средних танков Тип 89 "Ко" и 3 легкие танкетки Тип 94 "ТК". Также на на Халхин-Голе японцы впервые применили новейшие танки "Тип 97". Бои на Халхин-Голе показали необходимость модернизации японской бронетехники, равно как и тактики её применения. Вскоре японцы приступили к производству более современных танков «Чи-Ха» и их улучшенных модификаций типа «Шинхото Чи-Ха», вооружённого противотанковой пушкой, которые вскоре сменили Тип 89 в роли основного танка японской армии. В Стране восходящего солнца из столкновения с советской армией на монгольской границе быстро сделали надлежащие и самые серьезные выводы, но не меняющие милитаристской устремленности Японии перед самым началом II мировой войны. Уже 4 сентября 1939 года влиятельнейшая японская газета "Асахи" вышла с передовой статьей, посвященной анализу конфликта на Халхин-Голе, в которой редакционные аналитики писали следующее: "Наши военные власти из этих событий вынесли поучительный урок о том, что в будущем военные приготовления нужно довести до совершенства. Военные власти достаточно глубоко продумали этот урок. Нужно до предела насытить армию моторизованными частями. В этом кроется глубочайший смысл событий последнего времени. До сих пор народ не знал до какой степени оснащены моторизованные части Советского Союза. Теперь найдется немало людей, пораженных такой неожиданностью … Нам нужно твердо усвоить урок, полученный в районе Номонхана. Нужно подготовиться, подтянуться и всеми силами стремиться к завершению обороны страны не только морально, но и материально. Мы почувствовали эту откровенную потребность". К началу боёв на Тихом океане, Тип 89, хоть и безнадёжно устаревшие, всё ещё оставались в строю японской армии. В боевых действиях на Малайе малоподвижные и обладавшие невысокой проходимостью Тип 89 участия не приняли, но в 1942 году 34 Тип 89 в составе 7-го танкового полка, приняли участие в захвате Филиппин, где понесли значительные потери. Броня Тип 89 пробивалась без труда даже крупнокалиберными пулемётами, хотя в целом, используясь на Филиппинах для поддержки пехоты, они показали себя довольно хорошо для столь устаревшей конструкции. Уцелевшие машины оставались на Филиппинах до 1944 года, когда им пришлось уже оборонять их от наступления американских войск. Оценка танка Тип 89 Тип 89 во многом устарел по европейским меркам уже до своего создания. Хотя вооружение танка и подвижность по меркам пехотных танков не уступали европейским образцам, его бронирование было для этой задачи совершенно недостаточным и без труда пробивалось любой противотанковой пушкой или противотанковым ружьём. Тем не менее, несмотря на все свои недостатки, Тип 89, как первый японский серийный танк, стал важным этапом в развитии японского танкостроения и до конца 1930-х годов оставался основной силой японских танковых войск. Всего с 1925 по 1937 год выпустили 230 танков серии «89». В целом это была устаревшая для 30-х годов конструкция с недостаточными для среднего танка бронезащитой и подвижностью. Все танки типа «89» применялись в Китае и на Халхин-Голе, включались в состав десантных отрядов, и вплоть до 1944 года воевали на Филиппинах. Технические характеристики танка Тип «89» «Йи-Го» Боевая масса: 12.700 кг Длина 5.330 мм Ширина: 2.540 мм Высота: 2.600 мм Бронирование: лоб корпуса 17 мм Бронирование: борт корпуса 11 мм Бронирование: лоб башни 11 мм Экипаж: 4 человека Вооружение: 57-мм пушка тип "90" два 6,5-мм пулемёта тип "91" Боекомплект: 100 выстрелов 2745 патронов Двигатель: карбюраторный, "Мицубиси" мощность 105 л/с или A6120VD 6-цилиндровый дизель воздушного охлаждения 120 л/с, мощностью 90 kW Скорость по шоссе: 27 км/ч Запас хода по шоссе: 160 км Произведено: от 230 до 404 танков. Легкий танк / «Тип 95» - «Ха-Го» К созданию танковых сил в Японии приступили в начале 20-х годов. Для вооружения первых подразделений были закуплены: французские легкие танки Рено FT и NC-27 (последние получили название Оцу), английские танкетки Карден-Лойд Мк VI, средние танки Мк А Уиппет и Мк С. От использования зарубежной техники к развитию собственного танкостроения Япония перешла в конце 20-х годов, и к началу 40-х было разработано 16 образцов танков; но серийно производились только 4 из них. Производством бронетанковой техники занимался ряд фирм - Токио-Гасу Денки, Исикавадзима, Дзидося Косио, а также арсеналы в Нагоя и Осака. Но ведущим производителем стала Мицубиси, выпустившая за 1931 - 1945 годы 3300 танков из общего числа около 6,5 тысяч. Производство развивалось медленно. Причинами тому были недостаточно развитая автомобильная промышленность, постоянный дефицит ресурсов, большие затраты на авиа - и кораблестроительные программы. В 1933 - 1934 годах прошел испытания новый легкий танк, созданный фирмой Мицубиси и получивший обозначение 95, числовые обозначения образцам вооружения и боевой техники в Японии давались в соответствии с летосчислением от основания Империи (660 г. до н.э.). До 1940 г. обозначения были полными или по последним двум цифрам - так, образцу 1935 г. соответствовало обозначение 2595 или Тип 95, 1940 г. - Тип 100, с 1941 г. использовалась только последняя цифра: Тип 1 соответствовал обр. 1941 г., Тип 2 - 1942 г. и т. д.). Танк 95 стал известен также под названием Ха-го или Ке-го. В нашей литературе одно время он именовался Мицубиси - 95. Хотя танк и был принят японской армией, он несколько лет производился небольшими сериями; массовое его производство началось только в 1938 году. Ха-го имел компоновку с задним расположением двигателя и передним - элементов трансмиссии. В средней части находились отделения управления и боевое, совмещенные в одно. Корпус танка собирался из катаных броневых листов толщиной 12 мм на каркасе с помощью болтов и заклепок. Объем подбашенной коробки был несколько увеличен за счет выступающих надгусеничных ниш полуконической формы. Башня - цилиндрическая, клепано-сварной конструкции с куполом. Дабы уменьшить поражение экипажа осколками брони и травмы от ударов, с внутренней стороны корпуса крепили асбестовый подбой. В башне устанавливалась 37-мм пушка, снаряды которой пробивали по нормали броню толщиной 35 мм с расстояния 300 м. Крепление пушки в маске допускало качание как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскости. Отдельно от пушки, справа сзади, в башне был установлен 6,5-мм пулемет. В корпусе, в чуть выступающей передней рубке, крепился лобовой пулемет. Экипаж танка состоял из трех человек. Впереди справа располагался механик-водитель, слева - пулеметчик. Выгнутая крышка люка механика-водителя откидывалась вперед-вверх; в ней имелся смотровой лючок со своей крышкой. В крышке смотрового лючка и по бокам от него были прорезаны вертикальные и горизонтальные смотровые щели - таким образом старались сохранить обзор при колебаниях машины. Командир танка размещался в одноместном башне и выполнял также функции наводчика и заряжающего. Почти перед грудью командира находилась казенная часть орудия, под левой рукой - маховичок механизма поворота башни, за правым плечом - установка пулемета. В крыше купола башни имелся круглый двустворчатый люк. Края крыши загибались вниз, прикрывая вентиляционные отверстия. В левом борту башни и по бокам рубки пулеметчика имелись лючки для стрельбы из личного оружия (пистолет Намбу или револьвер Хино) с броневыми заслонками. Двигатель танка представлял собой двухтактный 6-цилиндровый дизель воздушного охлаждения мощностью 120 л. с. Двигатель устанавливался сзади вдоль правого борта и через редуктор соединялся с механической коробкой передач, от которой по оси танка шел карданный вал в переднюю часть корпуса. Здесь кардан коническими шестернями соединялся с валами бортовых фрикционов. На ведущие колеса вращение передавалось одноступенчатыми бортовыми редукторами. Удельная мощность 16,2 л. с./т обеспечивала танку неплохую подвижность. Выхлопная труба с глушителем выводилась наружу вдоль правого борта. Слева от двигателя устанавливались топливный и масляный баки. Танк имел подвеску, разработанную в 1933 году майором (впоследствии - генералом) Томио Хара и впервые опробованную на серийном малом танке тип 2592. Опорные катки были сблокированы по два на качающихся балансах, а упругими элементами служили горизонтальные спиральные пружины, заключенные в трубы, крепившиеся к бортам корпуса. Балансиры были связаны с двуплечими рычагами, оси которых также крепились к корпусу. Рычаги шарнирно соединялись с тягами, идущими к пружинам. Такая конструкция подвески использовалась на большинстве японских серийных танков 30 - 40-х годов. Ходовая часть Xa-гo включала по четыре сдвоенных обрезиненных опорных катка и два обрезиненных поддерживающих ролика на борт. Гусеница - металлическая, мелкозвенчатая с открытым шарниром, цевочного зацепления. Для связи с водителем командир имел переговорную трубу (танкофон). Специальных средств внешней связи не устанавливалось, и сигналы подавались флажками. Танк был прост в изготовлении и эксплуатации, чем и понравился японским танкистам. Однако простота конструкции доходила порой до примитивности. В 1935 году 95 в составе отряда смешанной механизированной бригады приняли участие в учениях на территории оккупированной японцами Маньчжурии - в районе Большого Хингана. Результатом было появление маньчжурской модификации танка с усиленной ходовой частью. На новых балансирах между опорными катками поместили дополнительные обрезиненные каточки, слегка приподнятые над опорной поверхностью. Каточек принимал на себя часть нагрузки на мягком грунте и смягчал удары на каменистом. В 1938 году Ха-го перевооружили удлиненной 37-мм пушкой и - в связи с общим изменением ружейно-пулеметного калибра в японской армии - 7,7-мм пулеметами. Ха-го стал самым массовым японским танком 30 - 40-х годов - всего до 1943 года было произведено 1300 машин. Малые и легкие танки вообще составили основу танкового парка Японии во второй мировой войне. Согласно взглядам японского военного руководства танки предназначались для сопровождения пехоты в бою в составе небольших подразделений. В наставлении 1935 года по подготовке танковых частей указывалось, что "основное назначение танков - бой в тесном взаимодействии с пехотой. Основными их задачами считались: борьба с огневыми точками и полевой артиллерией и проделывание проходов пехоте в заграждениях. Танки могли посылаться в ближние рейды за передний край обороны противника на глубину не более 600 м. При этом, нарушив его систему обороны, они должны были возвращаться к своей пехоте и поддерживать ее атаку. Наиболее маневренным видом боевых действий были глубокие рейды вместе с кавалерией, моторизованной пехотой на автомашинах, саперами и полевой артиллерией. В обороне танки использовались для проведения частых контратак (в основном ночью) или для ведения огня из засады. Борьба с танками противника допускалась только при крайней необходимости. Правда, к концу войны японские наставления уже рассматривали танки как наиболее эффективное противотанковое средство. Нередко легкие танки в обороне закапывали в землю. Xa-го неплохо показал себя в боях против китайской армии. Но летом 1939 года японским танкистам довелось столкнуться в боях на Халхин-Голе с советскими войсками. Вместе с другими повоевали здесь и три роты Ха-го из 4-го танкового полка под командой подполковника Тамада. В основном это были машины маньчжурской модификации. Бои показали такие их недостатки, как слабая бронезащита, большое мертвое пространство при стрельбе, неудовлетворительный обзор. Большой урон японцам нанесли мощные 45-мм танковые и противотанковые советские пушки. Советские БТ, Т-26, БА-6 и БА-10 открывали огонь с максимальных дистанций, пользуясь преимуществом в вооружении. Наши войска отмечали медлительность японских танков, боязнь оторваться в бою от своей пехоты. Теснота боевого отделения, отсутствие специальных средств наблюдения и связи, разнесенная установка пушки и пулемета в башне сильно затрудняли работу командира Xa-го, действовавшегок тому же в одиночку. Открытые смотровые щели были причиной частых ранений экипажа свинцовыми брызгами от пуль. Опыт боев заставил японцев улучшать характеристики легких танков. Уже в ходе войны - в 1942 году - небольшой серией в 100 машин был выпущен скоростной 7,2-тонный танк 98 (Ке-ни), разработанный четырьмя годами раньше. От Ха-го Ке-ни отличался компоновкой: механик-водитель располагался по оси корпуса, лобового пулемета и купола башни не было. Ке-ни вооружался 37-мм пушкой Тип 100. В ходовой части добавили одну тележку на борт, упругие элементы убрали внутрь корпуса. В том же году построили несколько танков Тип 2 Ке-то с удлиненной 37-мм пушкой Тип 1 и шестицилиндровым дизелем мощностью 150 л. с. Небольшой серией была выпущена модификация Ке-ну весом 8,4 т, с 25-мм броней и 47-мм пушкой. Интересно, что одновременно с этим танком был создан опытный легкий 98 В с ходовой частью типа Кристи: четыре опорных катка большого диаметра на борт, с индивидуальной пружинной подвеской, без поддерживающих роликов. Фирма Хино Моторс тогда же построила опытный легкий танк Ке-хо весом 10 т, вооруженный 47-мм пушкой и 7,7-мм пулеметом, оснащенный 150-сильным дизелем. Ке-хо привлек внимание военных, но поставить его на производство не удалось. В 1943 году Ха-го был вновь модернизирован. Новая модель - Тип 3 Ке-ри - имела 57-мм орудие Тип 97 с длиной ствола 18,5 калибра. В 1944 году небольшой серией был выпущен Тип 4 с таким же орудием в увеличенной клепаной башне с кормовой нишей, где в шаровой опоре устанавливался пулемет. Начав - и весьма успешно - в декабре 1941 года войну на Тихом океане, Япония имела по одной танковой роте (9 танков) в составе десяти пехотных дивизий, и в основном это были тип 95 Ха-го. Последние имелись также вотдельных легкотанковых ротах и разведротах, придавались они и специальным военно-морским десантным отрядам. В ходе второй мировой войны легкие танки применялись японцами почти повсюду. Японский легкий танк «Тип 95», захваченный на Гуаме. Вероятно машина из состава 26-го танкового полка. Иероглифы нанесенные на борту означают «Небеса». В Малайе, к примеру, действовали смешанные танковые роты по 10 средних 97 и два легких 95 в каждой. 95 воевали на Тараве, Макине, Сайпане, Окинаве, Филиппинах. Столкновения с американскими войсками подтвердили слабость бронезащиты, недостаточную огневую мощь и невысокую надежность японских машин. Японские танкисты весьма охотно пользовались трофейными американскими M3 Стюарт, бывшими для ним, пожалуй, даже слишком просторными. В боях с Советской Армией в августе - сентябре 1945 года Ха-гo себя никак не проявили и были захвачены в основном в парках. Исправные танки потом передали Народно-освободительной армии Китая. Танки Ха-го и Ке-ни послужили базой для создания ряда машин. Так, на основе Ха-го в 1941 году построили плавающий танк Ка-ми для десантных отрядов, ставший одной из лучших японских машин второй мировой войны. Корпус танка был увеличен, имел коробчатую форму и сварную, герметизированную конструкцию, лобовой лист спрямлен. Несколько изменена ходовая часть: пружины подвески убраны внутрь корпуса, направляющее колесо опущено на землю. Башня стала двухместной. Для придания танку плавучести и мореходности спереди и сзади крепились на зажимах металлические понтоны, придававшие корпусу обтекаемую форму. После выхода танка на берег понтоны легко сбрасывались. Двигателем на воде служили гребные винты. С 1943 года выпускался улучшенный Тип 2 Ка-ми. Всего было выпущено 180 танков, применявшихся в ряде десантных операций; в частности, на Сайпане, на Маршалловых островах. На основе Ха-го в 1940 году был выпущен бронированный носитель Со-то для 37-мм противотанковой пушки. Ходовую часть дополнили одним катком на борт с полуэллиптической рессорой, направляющее колесо опустили на землю. Пушка крепилась открыто позади двухместной бронерубки, оснащенной лобовым пулеметом. Уже в 1945 году на шасси Ха-го была разработана, но не пошла в серию 47-мм самоходная противотанковая пушка Тип 5 (Хо-py). Пушка крепилась в лобовом листе открытой сзади рубки. На базе Ке-ни в 1942 году было выпущено небольшое количество зенитных установок Та-ха, вооруженных 20-мм автоматическими пушками системы Эрликон На примере 95 (Ха-го) можно увидеть, что японское танкостроение шло на шаг позади танкостроения СССР, США, Англии, Германии. Стоит, однако, отметить создание уже в предвоенные годы семейства 6-ти, 8-ми и 12-ти цилиндровых двухтактных дизелей с едиными размерами цилиндров, удачные решения подвески и трансмиссии. Любопытно, что еще в середине 30-х годов японское военное руководство считало необходимым иметь при величине армии в 2,3 миллиона человек до 2150 легких и 3855 средних танков. Численность сухопутной армии во время войны была доведена до 6 миллионов человек, а вот желаемого уровня танкового производства достичь так и не удалось. Группа советских морских пехотинцев на фоне подбитого японского танка «Ха-го». Остров Шумшу, Курильские острова, Август 1945. Технические характеристики "Ха-го" был самым массовым танком Японии во Вторую мировую Войну и составлял основу танкового парка. Он применялся на всех полях сражения, начиная с Китая и заканчивая Тихоокеанскими островами. С течением времени он немного модифицировался, в зависимости от театра военных действий, а также на его основе был разработан ряд опытных машин, тягачи. Он был разработан фирмой "Мицубиси Дзюкогио" и после пройденных испытаний в 1934 году был принят на вооружение Японской армии под обозначением "Тип 2595" (Также был известен как "Ке-го" - это его армейское обозначение или "Мицубиси-95"). Но массовый выпуск был налажен только в 1938 году, по окончании боевых действий в Китае, а до этого он производился небольшими партиями на специальном заводе "Мицубиси", который был оборудован в 1936 году. Также производством этого танка занимались следующие фирмы: "Кокура Рикугун Зохейсо", "Ниигата Тэкосо", "Кобе Сейкаса" и "Дова Джибоса". Танк был сверхпрост в конструкции, благодаря чему заслужил любовь японских танкистов. Советские солдаты осматривают трофейные танки «Тип 95» - «Ха-Го» захваченные у Квантунской армии. Общая компоновка Корпус танка состоял из катаных броневых листов, закреплённых на каркасе с помощью заклёпок и болтов. Внутри он был отделан асбестом, дабы уменьшить вероятность нанесения травм экипажу. Двигательная установка располагалась в передней части корпуса, а трансмиссия в задней. Экипаж составляли 3 человека: - Командир танка, который располагался в одноместной цилиндрической башенке клёпано-сварной конструкции, в крыше котолрой имелся двухстворчатый люк. Края крыши были загнуты вниз для того, чтобы прикрыть вентиляционные отверстия и тем самым уберечь командира от осколков и пуль. Также в башне имелись специальные небольшие лючки с броневыми заслонками, для ведения огня из личного оружия. - Механик-водитель располагавшийся впереди-справа. Для обзора использовался специальный смотровой лючок с крышкой, который располагался на вогнутой крышке люка механика-водителя. - Стрелок находился рядом с водителем впереди-слева в специальной рубке, которая была оборудована специальными лючками с заслонками для ведения огня из личного оружия. Вооружение Из вооружения танк имел 37-мм пушку "Тип 94" установленную в башне. Боекомплект к пушке 75 снарядов. Она была способна пробивать броню толщиной до 35 мм с расстояния 300 метров. В 1938 году она была заменена удлинённой 37-мм пушкой "Тип 97" и в дополнение к ней в башне, с задней стороны, был установлен 7.7-мм пулемёт "Тип 97". В корпусе в рубке стрелка устанавливался 6.5-мм пулемёт в карданной установке с щитом, который снаружи прикрывался накладным щитком закреплённым с помощью болтов на корпусе. Выступающая часть ствола защищалась бронекожухом. В 1938 году корпусный пулемёт также был заменен на 7.7-мм пулемёт "Тип 97". Боекомплект к каждому из двух пулеметов по 1650 патронов. Двигательная установка и трансмиссия Танк оснащался 2-тактным 6-цилиндровым дизельным двигателем "Мицубиси" A(N) 6120VD воздушного охлаждения, который позволял развивать скорость до 45 км/ч. Для доступа к двигателю был предусмотрен люк в правом борту кормы, оборудованный откидной крышкой-жалюзи. Трансмиссия была представлена коробкой передач, которая аоддерживала 4 передних и 1 заднюю передачу. Ходовая часть была выполнена по типу Хара, 4 сдвоенных опорных катка, 2 поддерживающих ролика и ведущее колесо переднего расположения. Опорные катки, как и поддерживающие ролики были обрезинены. Гусеницы были мелкозвенчатыми цевочного зацепления из металлических скелетообразных траков с открытм шарниром и одним гребнем. Также существовала модификация ("Маньчжурская") танка с усиленной ходовой частью: между опорными катками были размещены дополнительные катки на специальных треугольных балансирах. Средства связи Как и на большинстве японских танков внешняя связь осуществлялась за счёт цветных флажков. Внутри машины использовалась переговорная трубка, через которую поддерживалась связь между командиром и механиком-водителем. На верхнем лобовом листе корпуса располагались 2 фары. Прочее Основные недостатки танка были выявлены когда японские войска столкнулись с советскими на Халхин-Голе, после этих боёв японские конструкторы занялись улучшением характеристик лёгких танков, дабы они могли отвечать современным требовани Всего был произведен 1161 танк "Ха-го". Чи-Ха в японском музее Юсюкан, рядом расположен синтоистский храм Ясукуни Средний танк / «Тип 97» - «Чи-Ха» Это самый знаменитый японский танк Второй Мировой Войны и самый массовый из запущенных в производство. «Чи-Ха» стал лучшим японским танком во второй мировой. Толщина брони была доведена до 33 мм, а скорость - до 40 км /ч. За образец при создании брались новейшие европейские танки. Первоначально «Чи-Ха» вооружался 57-мм пушкой, которую заменили в версии "Shinhoto Chi-Ha" на противотанковую 47-мм пушку, пробивавшую на расстоянии 500 метров 75-мм броню. "Чи-Ха" был одним из первых японских танков, разработанных группой инженеров Томио Хары. Собственно, эта машина была модификацией двух первых танков, принятых на вооружение - легких "тип 89 Чи-Ро" и "тип 95 Ха-Го". Учитывая первый опыт в танкостроении, со всеми его успехами и неудачами, японские инженеры принялись одновременно за разработку двух последующих моделей. Одна из них получила название "Чи-Ха", он же "средний третий", вторая - "Чи-Ни", он же "средний четвертый". Причиной для одновременной разработки двух машин, являлось следующее: японская сухопутная армия разделилась тогда в отношении танков на два лагеря. Первый - во главе с министерством обороны, генеральным штабом сухопутных сил и арсеналом Осаки. Они считали более целесообразным построить как можно быстрее и как можно больше легких танков, более простых и дешевых в производстве. Второй лагерь - арсенал города Сагами и многочисленные военные эксперты и офицеры с фронта. Они считали более лучшим построить меньшее количество танков, но более совершенных - полноценных средних танков с хорошей броней, маневренностью и вооружением. Обе стороны так и не пришли к взаимному соглашению, поэтому инженерам был отдан приказ на разработку двух вариантов танка, которые бы устроили обе стороны. "Чи-ха" должен был отвечать запросам арсенала Сагами - то есть быть хорошо защищенным средним танком, а "Чи-Ни" - требованиям генерального штаба, и быть более легкой и дешевой машиной."Чи-Ха" отличался от своих предшественников большей маневренностью и "Чи-Ни" большей подвижностью, а также чуть большим экипажем - в четыре человека. Схема ходовой части была для него подобрана не сразу. Первые проекты предполагали по восемь опорных катков (сплошных сдвоенных и одинарных спицованных) и по четыре поддерживающих ролика на борт. Одинарные сплошные катки блокировались по два в шахматном порядке и подвешивались на коленчатых рыгачах, а сдвоенные крепились на таких же рычагах индивидуально. Упругими элементами служили три наклонно установленные винтовые цилиндрические пружины, упиравшиеся в верхние концы коленчатых рычагов. Следующий вариант подвески включал три поддерживающих ролика и шесть сдвоенных спицованных опорных катков на борт, сблокированных по два в три балансирные тележки. Каждая такая тележка поддерживалась рессорой "по схеме Хара" - горизонтальной винтовой пружиной. Для прототипа, представленного на окончательные испытания и демонстрацию, была же выбрана смешанная схема подвески, включающая в себя черты описанных выше ходовых частей. Кроме того, в работе над прототипом менялись форма рубки механика-водителя, командирской башенки, надгусеничных полок, установка сигнальных приборов. Говорят, что в вооружении и конструкции обоих прототипов можно, проследить влияние немецких инженеров - на раннем этапе "китайского конфликта" японцам удалось захватить немецкий "Panzerkampfwagen I". Само собой, такая ценная находка была разобрана до винтика, и полностью обследована. К слову сказать, что гордые немцы, а также с раздутым самомнением американцы, считают что только благодаря этому японцам удалось сделать такой рывок в машино- и танкостроении. Что, безусловно, далеко от истины. Еще до захвата немецкого танка, японцы уже самостоятельно разработали вполне неплохие, собственные бронемашины, которые если и уступали своим европейским собратьям, то ненамного. А в тот момент, когда "Чи-Ха" был отправлен в производство, он и без немецкого влияния отличался многими успешными инженерно-техническими решениями. Для сравнения, "тип 97 Чи-Ха" 1937 года делал немецкий "Panzerkampfwagen II" по многим показателям. Танк "Синхото Чи-Ха", девятый танковый полк. 1944 год. Белая пунктирная линия на башне показывает принадлежность машины к штабной роте, а звезда показывает, что это - танк командира полка. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что в ходе Войны японское правительство купило у своих союзников-немцев поздние модификации танков "Тигр" и "Пантера", как и всю техническую документацию к нему, а также полное право использовать разработки немецких инженеров в своих целях. Что японцы и сделали. Немецкие инженерные решения были внедрены, но в более поздних моделях японских бронемашин - в частности в танках "Тип 4 Чи-То" и "Тип 5 Чи-Ри". В 1936-1937 годах было выпущено по два опытных образца танков "Чи-Ха" и "Чи-Ни". Поскольку японский генеральный штаб сухопутных войск предпочел танки меньшей массы и более дешевые в производстве, главным претендентом для принятия на вооружение считался "Чи-Ни". Однако, в ходе большой войны с Китаем, выбор пал на более защищенный "Чи-Ха". Он и был принят на вооружение под обозначением "тип 97". После успешных испытаний, проведенных в июне 1937 года на полигоне танкового училища в Чибе, началось массовое производство обеих машин, а субподрядчиками выступали компании "Хитачи", "Нихон сейкусё" и арсенал города Сагами - "Сагами Рикугун Сохейсё". Причем "Нихон Сейкусё" (токийское отделение "Мицубиси") брала на себя ответственность за поставку "Чи-Ха", а "Сагами" - за танк "Чи-Ни". Одновременно с линейными "Чи-Ха" была принята на вооружение и его модификация "Си-Ки" - специальная командирская модель. Она отличалась более совершенными навигационными приборами и радиостанциями, увеличенной башней без пушечной установки и с дополнительным люком, измененной командирской башенкой и большой поручневой антенной. Забегая вперед, скажем, что для компенсации в вооружении модели "Си-Ки", вместо снятой пушки 57-мм и лобового пулемета, устанавливалась 37-мм пушка в рамке. Соотвественно изменилась и лобовая часть танка. На некоторых образцах "Си-Ки" таким же образом устанавливали и 57-мм орудие. Позже, в последующих модификациях, танку "Си-Ки" пушечную установку все-же вернули. С 1934 года японцы начали ставить на свои бронемашины первые отечественные дизели, что делает японцам большую честь:) Большинство европейских машиностроительных гигантов предпочитали оснащать бронемашины бензиновыми двигателями с водяным охлаждением, которые значительно уступали дизелям. Стоит заметить, что по первому опыту Войны обнаружилось, что "бензиновые танки", в силу своей конструкции, горели как спички и потребляли больше топлива. Также японские инженеры пришли к выводу, что дизели с воздушным охлаждением куда более эффективны, в том числе и потому, что в условиях военных действий доступ к воде есть далеко не всегда. Следует отметить, что двигатель для "среднего третьего" тоже был выбран не сразу. Специально для этого танка было разработано два варианта - один от "Мицубиси" с мощностью 170 лошадей, а второй, менее мощный, от "Игекаи". Но, в конечном счете, после ряда испытаний, "Чи-Ха" получил 12-ти циллиндровый дизельный двигатель "Мицубиси" с воздушным охлаждением, мощностью в 170 лошадиных сил (125 кВт). В качестве вооружения, оба прототипа получили короткоствольные 57мм башенные орудия, точно такие же, что стояли у их предшественника. К слову сказать, главный разработчик, Томио Хара, пытался оспорить это решение. Он собирался оснастить обе новые модели новым, более мощным и дальнобойным орудием, которое могло бы быть настоящим спасением в случае танковых сражений. Генеральный Штаб же отверг все его доводы - японцы не собирались разрабатывать тяжелые бронемашины с мощными пушками для танковых баталий, потому как использовали их исключительно для прикрытия пехоты. А для этого уже существующего орудия было вполне достаточно. Стоит заметить, что правота Томио Хары вскорости была доказана на деле, печальным для японцев образом. Во время номонханского инцидента, когда японские сухопутные части столкнулись с советскими войсками, обнаружилось, что советские танки с их 45мм орудиями превосходили японские бронемашины. Чем это для японцев закончилось, нам известно:) После этого инцидента, в 1939 году японцы взялись за разработку новых танковых орудий, которые были закончены только к 1941. Ими стали 47-мм пушки, которые несмотря на меньший калибр превосходили 57-мм орудия по мощности за счет более длинного ствола. Стоит также отметить, что японцы, за все время войны, постоянно учитывали любой опыт военных действий, и непрерывно совершенствовали свои вооружения. Например, в начале своего вторжения на Филиппины, японцы впервые столкнулись с американскими танками "М3". В ходе боев опять же подтвердилась недостаточная дальнобойность и мощь башенных орудий "Чи-Ха". "М3" имел достаточно толстую лобовую броню, и только три прямых попадания из шести с расстояния в километр пробивали американский танк. С расстояния в 800 метров, шесть из девяти лобовых попаданий оказывались для американца фатальными. После этого, с 1942 года, "Чи-Ха" получил новое орудие - "противотанковую пушку калибра 47-мм Тип 1" с более длинным стволом, более высокой мощностью и скорострельностью. Эта модификация танка получила название "Синхото Чи-Ха". Считается, кстати, что "Синхото Чи-Ха" был лучшим японским танком за всю историю Войны. Американский танк М4 «Шерман» проезжает мимо подбитого японского танка Тип 97 «Ха-Го». Остров Лусон, Филиппины, 17 января 1945. История создания К середине 1930-х средний танк Тип 89, составлявший основу японских бронетанковых войск, безнадёжно устарел и требовал замены. По заданию высшего командования, к 1936 году были разработаны два прототипа будущего среднего танка — «Чи-Ни», весом 9,8 тонн, разработанный специалистами из арсенала Осаки и 15-тонный «Чи-Ха», разработанный фирмой «Мицубиси». Генеральный штаб отдавал предпочтение меньшему и более дешёвому «Чи-Ни», но испытания обоих прототипов, проведённые в 1937, показали, что характеристики «Чи-Ни», в том числе скоростные, далеки от требуемых, а самое главное, новый танк ненамного превосходил уже находившийся в производстве лёгкий танк «Ха-Го». Анализ боевых действий в Китае указывал на необходимость принятия на вооружение более подвижного, защищённого и мощнее вооружённого танка, что и послужило причиной выбора в итоге «Чи-Ха». Массовое производство «Чи-Ха» было начато вскоре после окончания активных боевых действий в Китае фирмой «Мицубиси» при участии фирм «Сийсакуси» и «Нихон Сейкосё», а также фирмой «Хитачи» и арсеналом в Сагами. Всего с 1938 по 1943 было произведено 2123 танка, включая 757 машин модификации «Шинхото Чи-Ха». Кроме того, некоторое число последних было получено переделкой из обычных «Чи-Ха». Во второй половине 30-х годов в Японии пересмотрели требования к средним танкам и приступили к разработке более маневренных образцов, вооруженных 47-, 75- и 77-мм пушками. В 1936 году были разработаны два прототипа такого танка: 9,8-тонный «Чи-ни» («средний четвертый») арсенала в Осаке и 15- тонный «Чи-ха» («средний третий») фирмы «Мицубиси». Поскольку японский Генеральный штаб сухопутных войск предпочитал танки поменьше весом и подешевле в производстве, то главным претендентом считался «Чини». Однако с началом войны с Китаем выбор пал на более мощный «Чи-ха», принятый в 1937 году на вооружение как «2597» и ставший основой японских танковых сил второй мировой войны. Массовое производство «Чи-ха» начала компания «Мицубиси» после окончания активных боев в Китае, субподрядчиками выступали фирмы «Хитачи Сейсаку-си» и «Нихон Сейкошо». Всего до 1942 года было выпущено 1200 этих танков. Конструкция танка Компоновкой «Чи-ха» напоминал «Ха-го», но имел двухместную башню. В отделении управления размещались механик-водитель (справа) и стрелок (слева); в башне справа от пушки командир, слева — заряжающий. Корпус и башня были клепаными. Корпус имел бортовые ниши, наклонный двухскатный верхний лобовой лист. Башня выполнялась с легкой конусностью и кормовой нишей. На крыше башни располагался купол командира с большим двухстворчатым люком, слева от него — двухстворчатый люк заряжающего. Механик-водитель имел лючок в крыше рубки, стрелок —люк в крыше корпуса. Горизонтальные смотровые щели были прорезаны в щитке окна рубки и ее выгнутых скулах. Установка 57-мм орудия «97» в башне «Чи-ха» допускала его качание в горизонтальной плоскости в пределах плюс-минус 5°. Угол подъема орудия составлял 21° , снижения — 9°. Вес 57-мм снаряда — 2,7 кг, начальная скорость — 420 м/с. Один пулемет в шаровой опоре крепился в корме башни слева, второй — слева в лобовом листе корпуса. Двухтактный V-образный дизель устанавливался продольно в корме, доступ к нему обеспечивали люки в бортах и люк-жалюзи в крыше корпуса. В боевых условиях жалюзи в бортах прикрывались бронекрышка-ми. На марше они поднимались и фиксировались в горизонтальном положении. Топливные баки на 120 и 115 л располагались вдоль бортов. Выхлопные трубы выводились назад с обоих бортов. Четырехскоростная коробка передач со скользящими шестернями и понижающей передачей давала 8 передач вперед и 2 назад. Ходовая часть по схеме Т.Хара была дополнена передним и задним катками с независимой подвеской: крайние катки через коленчатые рычаги соединялись с наклонными спиральными пружинами, открыто закрепленными на борту. Опорные катки и крайние поддерживающие ролики были сдвоенными. Амортизаторы в подвеске отсутствовали. В отличие от опытного «Чи-ну» «Чи-ха» не имел «хвоста». В крышке люка командира монтировался перископический прибор наблюдения и имелось отверстие для сигнализации флажками. На лобовом листе корпуса или на надгусеничных полках крепились фары и иногда звуковой сигнал. Столкновения с советскими войсками на Халхин-Голе убедили японцев в приоритете противотанковых свойств танковой пушки. И уже в 1939 году был построен опытный танк «98» («Чи-хо» — «средний пятый») с увеличенной башней по типу советских БТ-5 и несколько измененной ходовой частью. А в 1940 году появилась модификация серийного «97» — «Шинхото Чи-ха» («Чи-ха» с «новой артиллерийской башней») с 47-мм пушкой: при длине ствола 48 калибров ее 1,4-кг снаряд имел начальную скорость 825 м/с и на расстоянии 500 м пробивал 75-мм броню. В боекомплект входили бронебойные и бронебойно-осколочные снаряды. Пулеметы размещались аналогично «Чи-ха». Башня имела купол со смотровыми щелями, на ее крыше перед люком заряжающего крепилась стойка для зенитного пулемета. Имелись лючки для стрельбы из личного оружия. В правом борту башни размещался небольшой лючок, в задней стенке справа от пулемета — широкий люк для эвакуации, загрузки боекомплекта и демонтажа орудия. Большинство «Шинхото Чи-ха» стали простой переделкой уже выпущенных «Чиха». У вновь произведенных танков была несколько изменена система вентиляции моторного отделения. Командир имел свето-звуковую связь с механиком-водителем: 12 кнопкам на пульте командира соответствовали 12 светящихся транспарантов и зуммер на панели водителя. «Чи-ха» приняли участие в боях в Китае, в Малайе, Сингапуре, на Гу-адалканале, Сайпане, Гуаме. «Шин-хото Чи-ха» впервые вступили в бой на полуострове Батаан в мае 1942 года, воевали на Сайпане, Лусоне, Иводзиме и Окинаве, в Маньчжурии и на Курильских островах. Всего с 1938 по 1942 год было выпущено 1220 машин серии «Чи-ха», включая модификации. После войны 350 «Чи-ха» были переданы Народно-освободительной армии Китая. Средние танки предназначались для самостоятельных танковых соединений, и на их базе были созданы командирские машины, оснащенные радиостанцией с кольцевой поручневой антенной вокруг башни, впоследствии замененной на штыревую. Специальная командирская модель «Чи-ха» — танк «Чи-ки» -отличалась несколько улучшенными параметрами радиостанции и приборов наблюдения, а также установкой вместо лобового пулемета 37-мм пушки. Принятые одновременно с линейными командирские танки имели увеличенную башню с новым куполом, без пушечной установки. В крыше башни позади купола находился второй люк. Позже на командирских «Чи-ки» появились башни с пушечной установкой или ее имитацией. На некоторых образцах таким же образом устанавливали второе 57-мм орудие: предполагалось, видимо, что при «линейной» тактике действий командир должен обладать не столько дополнительными средствами связи и управления, сколько дополнительной огневой мощью. Танки «штурмовой» версии «Чи-Ха» со 120-мм пушкой, захваченные американскими войсками в 1945 году. На основе «Чи-ха» создали также «артиллерийский» танк с короткоствольным 120-мм орудием для поддержки морских десантных отрядов. «Чи-Ха» имел компоновку с задним расположением двигателя и передним — агрегатов трансмиссии, отделение управления объединено с боевым. Экипаж танка состоял из четырёх человек: механика-водителя, стрелка, заряжающего и командира, выполнявшего также функции наводчика. «Чи-Ха» имел слабо дифференцированную противопульную броневую защиту, с ограниченным применением рациональных углов наклона. Броневой корпус и башня танка собирались из катаных поверхностно закалённых броневых листов толщиной 8,5, 10, 11, 12, 17, 20, 25 и 27 мм. Сборка осуществлялась на каркасе из подкладных полосок и уголков, при помощи болтов и заклёпок с пулестойкими головками, сварка почти не применялась. Броневой корпус танка имел сложную, асимметричную в верхней части форму, с надгусеничными нишами. Лобовая часть корпуса имела ступенчатую форму, рубки механика-водителя и стрелка в верхней её части выполнялись из гнутых бронелистов толщиной 27 мм, расположенных под углом в 15°. Средняя часть состояла из бронелистов толщиной 17 мм, расположенных под углом в 82°, ближе ко лбу машины переходивших в лист толщиной 20 мм, расположенный под углом в 65°. Нижняя часть лобовой брони представляла собой 27-мм бронелист, изогнутый под углом от 27° в верхней своей части до 60° в нижней. Борта корпуса в нижней части были вертикальны и выполнялись с каждой стороны из трёх бронелистов, среднего толщиной 25 мм и лобового с кормовым, толщиной 20 мм. Вернняя часть бортов состояла из 20-мм бронелистов, расположенных под углом от 25° до 40°. Кормовая часть выполнялась также из 20-мм бронелистов, расположенного под углом в 67° верхнего и гнутого нижнего. Днище корпуса имело толщину в 8,5 мм, крыша — 12 мм в районе подбашенной коробки и 10 мм в районе моторного отделения. Двухместная башня «Чи-Ха» имела коническую, с небольшой кормовой нишей, форму и устанавливалась на шариковой опоре на крыше боевого отделения, с заметным смещением в правую половину танка. Стенки башни и броневая маска орудия имели толщину в 25 мм и располагались под углом от 10° до 12° к вертикали, крыша башни имела толщину в 10 мм. На крыше башни располагалась командирская башенка. Для посадки и высадки экипажа служили два люка: для командира и заряжающего — двустворчатый в крыше командирской башенки, для механика-водителя и стрелка — одностворчатый в крыше боевого отделения, над местом стрелка. Кроме этого в корпусе имелись многочисленные люки, служившие для доступа к агрегатам двигателя и трансмиссии, а часть крыши и бортов моторного отделения и вовсе была выполнена броневыми жалюзи. Вооружение Основным вооружением танка являлась 57-мм полуавтоматическая танковая пушка Тип 97 с длиной ствола 18,4 калибра / 1049 мм. Масса ствола и казённой части пушки составляла 62,5 кг, масса всего орудия в сборе — 133 кг. Орудие размещалось в лобовой части башни на горизонтальных и вертикальных цапфах, позволявших его наводку в вертикальной плоскости в пределах -9…+21° и в горизонтальной — в пределах ±10°. Какие-либо механизмы наводки отсутствовали, наведение пушки осуществлялось свободным её качанием при помощи плечевого упора. Боекомплект орудия состоял из 120 унитарных выстрелов, размещавшихся в стеллажах в боевом отделении. В стандартный боекомплект входили 80 осколочных и 40 бронебойных снарядов. 57-мм пушка могла пробить 17-мм броню с 500 метров, и 12-мм с 1000 метров. На большей части модернизированных танков «Шинхото Чи-Ха» устанавливалась 47-мм пушка Тип 1 с длиной ствола 62 калибра. Пушка стреляла бронебойным снарядом весом 1,53 кг, содержащим 18 г взрывчатого вещества, с начальной скоростью 830 м/с. На дистанции 500 м такой снаряд пробивал 68 мм брони при угле встречи 90°. Помимо этого, в боекомплект входили осколочно-фугасные снаряды весом 1,4 кг, содержавшие 90 г взрывчатого вещества. Вспомогательное вооружение «Чи-Ха» составляли два 7,7-мм пулемёта Тип 97, расположенных стандартно для японских танков — один пулемёт в кормовой нише башни и один слева в лобовом листе корпуса. Пулемёты располагались в установках на вертикальных и горизонтальных цапфах, прикрытой полусферическим броневым щитком, порой в литературе ошибочно именуемой шаровой[5]. Также на крыше башни располагался кронштейн для установки дополнительного зенитного пулемёта того же типа. Стандартный боекомплект пулемётов составлял 3825 патронов в магазинах: 2475 с обычной пулей и 1350 с бронебойной. Средства наблюдения и связи Радиостанция на танках первоначально предусмотрена не была. Позднее радиостанции начали устанавливать на командирских машинах, от командира взвода и выше, за счёт сокращения боекомплекта. Их характерным внешним отличием являлась поручневая антенна вокруг башни, которую вскоре сменили на штыревую, для маскировки ценных машин. Линейным танкам командир был вынужден отдавать приказы прежним способом — при помощи сигнальных флажков. Двигатель и трансмиссия «Чи-Ха» оборудовались двухтактным V-образным 12-цилиндровым дизелем «Мицубиси» Тип 97 воздушного охлаждения мощностью 170 л. с.Трансмиссия состояла из редуктора, четырёхступенчатой коробки передач с понижающей передачей, карданного вала, бортовых фрикционов и одноступенчатых бортовых редукторов. Ходовая часть Подвеска «Чи-Ха» выполнялась по стандартной для японских танков системе Т. Хара, с катками, попарно подвешенными на качающихся балансирах, при помощи системы рычагов и тяг соединённых со спиральными пружинами, укрытыми в горизонтальных трубах по бокам корпуса. По сути, она представляла собой подвеску лёгкого танка «Ха-Го» с дополнительными передними и задними катками с независимой подвеской, при помощи рычагов соединёнными с наклонными спиральными пружинами, открыто закреплёнными на борту. Ведущие катки передние, зацепление гусениц цевочное. Гусеницы стальные мелкозвенчатые, с одним гребнем, каждая из 96 траков с шагом 120 мм и шириной 330 мм. Производство танков "тип 97 Чи-Ха" по годам: "Тип 97", вооружение - 57-мм танковая пушка: 1938: 110 1939: 202 1940: 315 1941: 507 1942: 28 Всего: 1162 "Тип 97", вооружение - 47-мм танковая пушка: 1942: 503 1943: 427 Всего: 930 Произведено: 2.092 танков "Тип 97" с 57-мм и 47-мм пушкой. В 1943 году, на пике производства, было решено прекратить выпуск танков этой серии. К тому году японцы разработали более совершенные во многом машины "Тип 1" и "Тип 4", и предпочтение было отдано им. История серии: "Чи-Ха", как уже было сказано, до 1943 года оставался главной наступательной бронемашиной японских сухопутных войск. Его история изобилует как неудачами, так и блестящими результатами. Например, во время Номонханского Инцидента с Советским Союзом в июле 1939 года японцы потерпели сокрушительное поражение. Однако, причина поражения японских войск была вовсе не в недостатках танка "Чи-Ха". Или, скажем, не только в них. Третий танковый полк Ясуока своевременно получил тогда новые танки "тип 97" на замену устаревших "тип 89". Однако, командир полка перед началом наступления заменил только пять машин, включая собственный, командирский танк. Что послужило причиной? Командир полка, полковник Йошимару, решил начать боевые действия, имея в своем распоряжении пусть и старые, но проверенные машины, от которых можно было знать, что ожидать. Судьба наказала его за недоверие к новым танкам - во время боевых действий командирская машина получила лобовое попадание, и стала его могилой. Однако, во время Номонхана японцы получили ценный опыт - генеральный штаб и министерство обороны получили веские доказательства тому, что японские танки совершенно не годятся для лобовых танковых сражений. К чести японцев, стоит отметить, что они всегда умели признавать свои ошибки и извлекать из них выводы. А вот во время японского вторжения в британскую Малайзию, "Чи-Ха" показал себя с лучшей стороны благодаря своей маневренности и легкости в условиях труднопроходимого ландшафта и тяжелых климатических условий. Первый и Шестой танковые полки добились блестящей победы над британцами - что подняло боевой дух солдат и укрепило веру в свои бронемашины. Будучи долгое время наиболее тяжёлым из доступных японцам танковых шасси, Чи-Ха послужил основой для большого количества машин самого разнообразного назначения, от противотанковой версии танка Шинхото Чи-Ха вооруженного высокоскоростной 47-мм пушкой, до штурмовой версии Чи-Ха со 120- мм пушкой. «Ши-Ки» - командирский танк. В башне вместо штатного орудия установлена мощная радиостанция с поручневой антенной и муляж пушки, на месте пулемета в лобовом листе корпуса стоит 37-мм пушка. На шасси Чи-Ха выпускалиась командирская машина Ши-Ки, предназначавшаяся для командиров полков и батальонов. Этот танк отличался отсутствием в занятой радиооборудованием башне 57-мм орудия и установкой 37-мм пушки на месте лобового пулемёта. Шасси танка использовалось для самоходной гаубицы на базе Чи-Ха, которая была полученная установкой 150-мм гаубицы Тип 38 в открытую сверху и сзади рубку на месте башни. Выпущено всего 12 или 13 штук в 1941—1943 годах и трех серий САУ Хо-Ни. Серия САУ, производившихся в 1942—1945 годах на базе Чи-Ха. Конструктивно были схожи с Хо-Ро, лишь Хо-Ни III получила новую полностью закрытую броневую рубку. В литературе эти САУ часто относят к противотанковым, но основным их назначением являлась огневая поддержка. Вооружение «Хо-Ни» I и III составляли 75-мм пушки Тип 1 и Тип 3, соответственно, а «Хо-Ни II» была вооружена 105-мм гаубицей Тип 91. САУ Хо-Ни, выпущенные в количестве около 170 штук, стали единственными относительно массовыми японскими САУ Второй мировой. В 1941 году на базе «Чи-Ха» была выпущена в количестве 40 экземпляров бронированная лесоповалочная машина «Хо-К». Первоначально «Хо-К» поступили в дислоцированные в Маньчжурии инженерные части и предполагались к использованию в Сибири в грядущем наступлении на СССР, но в связи со сменой планов были переброшены в Новую Гвинею, где использовались при строительстве аэродромов в джунглях. В 1941—1943 годах на базе «Чи-Ха» были собраны две или три БРЭМ «Се-Ри» (Бронированная ремонтно-эвакуационная машина). Стандартная башня заменялась на них на небольшую башенку с 7,7-мм пулемётом Тип 97, а в кормовой части устанавливалась стрела крана грузоподъёмностью в 5 тонн. В сочетании с лебёдкой и установкой двигателя «Мицубиси» Тип 100 мощностью 240 л. с. это позволяло осуществлять в полевых условиях ремонт и эвакуацию средних танков, но в серийное производство машина так и не пошла. Всего произведено с 1938 по 1943 2123 танка, включая 757 машин модификации «Шинхото Чи-Ха». Средний танк / «Тип 1» - «Чи-Хе» В 1941 году появилась новая модификация «Чи-ха» — «Тип 1» («Чихе» — «средний шестой»). Танк "Тип 01", он же "Чи-Хе", был построен на базе танка "тип 97 Чи-Ха" и, по сути, являлся его модификацией. Учитывая боевой опыт танка "Чи-ха", японские конструкторы решили улучшить внушительный ряд узлов своих бронемашин. Причиной для этого послужили не слишком впечатляющие результаты японских танков "Чи-Ха" при встрече с американскими "М3". Новый танк, "Тип 01 Чи-Хе", он же "средний шестой", должен был получить более мощное орудие - самое слабое место всех предыдущих танков, также более мощный двигатель, и более толстую броню. Итак, учитывая печальный опыт столкновений с американскими танками, японские инженеры были вынуждены ввести ряд существенных изменений в конструкциюсвоих бронемашин. Корпус его, наконец, выполнили сварным. Лобовые листы были спрямлены, исчезли выступающая рубка впереди и жалюзи в бортах. Башня больших размеров с развитой кормовой нишей и увеличенной толщиной лобовой брони имела купол, лючки в бортах и кормовой люк. Появление пятого члена экипажа облегчило работу командира. Вес танка возрос почти на 1,5 т, но за счет установки 240-сильного дизеля «Чи-хе» развивал чуть большую скорость. Трансмиссия и ходовая часть заметных изменений не претерпели. «Чи-хе» вооружался 47-мм пушкой с длиной ствола 62 калибра, созданной на основе противотанкового орудия, но с перекомпонованными противооткатными устройствами,затвором и спусковым механизмом. В боекомплект входили бронебойно-осколочный (1,52 кг) и осколочно-фугасный (1,4 кг) снаряды. Бронебойно-осколочный снаряде начальной скоростью 823 м/с пробивал 70-мм броню на дистанции около 500 м и 60-мм — на 1000 м. Вертикальная наводка производилась маховиками, горизонтальное «качание» — плечевым упором. Угол возвышения пушки — 17°, склонения — 11°. Фирма «Мицубиси» и арсенал Сагами начали выпуск «Чи-хе», не прекращая производства «Шинхо-то Чи-ха». Всего до 1945 года был выпущен 601 танк. На основе «Шин-хото Чи-ха» и «Чи-хе» строились командирские «Ка-со»: 47-мм пушка заменялась макетом, что давало возможность дополнительно разместить радиостанцию. В Японии «Чи-ха» и «Чи-хе» оставались на вооружении до 60-х годов. В 1942 году на основе «Чи-хе» был построен 16,7-тонный «артиллерийский» средний танк «Тип 2» («Хо-и»— «артиллерийский первый») с 75-мм короткоствольным орудием «Тип 99». Орудие устанавливалось в высокой клепано-сварной башне с толщиной брони 35 — 20 мм и большим задним люком. Начальная скорость снаряда — 445 м/с. Высота танка возросла до 2,58 м, запас хода снизился до 100 км. Танк предназначался для непосредственной артиллерийской поддержки, а его незначительный выпуск — 33 машины — был связан с появлением на вооружении САУ. На тот период самыми лучшими японскими танками считались "Тип 97 Чи-Ха" и его модификация "Синхото Чи-Ха". Однако, как обнаружилось, "Чи-Ха" имел на вооружении слишком слабое башенное орудие, не способное пробивать толстую броню "американцев" с большого расстояния. Также было решено, что "Чи-Ха" имел не слишком надежную защиту, как по толщине брони, так по углу наклона бронелистов. Первым танком, получившим эти модификации, стал "Тип 01 Чи-Хе". В сравнении со своим предшественником, танком "Чи-Ха", "Тип 01" вышел слегка длинее и чуть уже. Повышение толщины фронтальных бронелистов, равно как и более тупой угол их наклона, вызвал утяжеление танка на две с небольшим тонны. На новой машине уже не было выступающей вперед рубки и жалюзи на бортах. Новая модификация дизельного двигателя от Мицубиси - "Тип 100" - стала на 52 киловатта мощнее своего предшественника "Тип 97", и была способна компенсировать более тяжелый вес нового танка. В состав трансмиссии входили редуктор, коробка передач с понижающей передачей (8+2), карданный вал, бортовые фрикционы и бортовые однорядные редукторы. В конструктивном плане ходовая часть осталась той же, что и на среднем танке «Чи-Ха»: шесть обрезиненных опорных катков, три обрезиненных поддерживающих ролика и ведущее колесо переднего расположения с цевочным зацеплением на борт. В ходовой части использовалась подвеска смешанного типа: четыре опорных катка — по схеме Хара, два крайних катка — с индивидуальной пружинной подвеской. Мелкозвенчатая гусеница с одним гребнем имела ширину 330 миллиметров. Также танк получил и новое башенное орудие - скорострельную 47-миллиметровую пушку "Тип 01", с длиной ствола в 2,25 метра, которая посылала снаряды со скоростью 810-830 метров в секунду и была почти вдвое мощнее чем своя предшественница "Тип 97". Создавалась она на основе противотанкового орудия, но получила перекомпонованные противооткатные устройства, а также улучшенные затвор и спусковой механизм. В боекомплект входили бронебойно-осколочный снаряд весом 1,5 килограмма, и осколочно-фугасный снаряд весом 1,4 килограмма. Бронебойно-осколочный снаряд с начальной скоростью 823 м/с пробивал 70-мм броню на дистанции около 500 м и 60-мм — на 1000 м. Вертикальная наводка производилась маховиками, горизонтальное «качание» — плечевым упором. Угол возвышения пушки составлял 17°, склонения — 11°. Также были внесены изменения в саму башню нового танка - теперь она вмещала в себя двух членов экипажа - командира и заряжающего. Башня, соответственно, стала больших размеров, с более развитой кормовой нишей, а также с более толстой броней. Также она получила купол, кормовой люк, а также небольшие люки в бортах. Несмотря на то, что сам танк "Чи-Хе" был разработан в 1941 году, в производство он поступил только двумя годами позже. Генеральный штаб императорской армии своевременно не проявил должного интереса к этой машине, да и все танкостроительные заводы в то время были ориентированы на производство "Чи-Ха" и его модификации "Синхото Чи-Ха". Японские военачальники посчитали нецелесообразным переходить на новые танки, перепрофилировать заводы, так как "Синхото Чи-Ха" уже имел на вооружении точно такое же, новое башенное орудие "Тип 01". То, что "Чи-Хе" был более защищенной и маневренной машиной, японский генеральный штаб не смутило. Когда же "Чи-Хе" поступил, наконец, в производство, то продолжалось оно всего лишь менее года. В 1944 году на вооружение была принята еще более совершенная бронемашина - танк "Тип 03 Чи-Ну", и производство "Тип 01 Чи-Хе" было свернуто. Военная промышленность в поздние годы войны, неудачные для Японии, была уже не в состоянии производить достаточное количество корпусов для бронемашин, и только 15 опытных образцов и всего-навсего серийных 155 танков "Чи-Хе" увидели свет. Конструкция танка Танк создан в 1940—1941 годах на основе среднего танка «Шинхото Чи-Ха», но начало его серийного производства задержалось до 1943 года, когда «Чи-Хе» оказался уже устаревшим. До окончания серийного производства танка в 1944 году выпуск составил всего 170 экземпляров, и серьёзного влияния на ход войны он оказать уже не сумел. Корпус танка был выполнен сварным, толщина броневых листов в лобовой части была увеличена почти вдвое. Рубка механика-водителя была убрана. Башня также претерпела изменения, она была увеличена в размерах и была расчитана на 3-х человек. В остольном она также располагалда командирской башенкой, кормовым люком и небольшими лючками с бронезаслонками для ведения огня экипажем из личного оружия. Экипаж танка состоял из 5 человек. Хотя «Чи-Хе» явился всего лишь дальнейшим развитием «Шинхото Чи-Ха», на нём было применено множество новых для японского танкостроения решений, таких как сварной корпус, трёхместная башня, противоснарядное бронирование и установка радиостанции на всех машинах. Экипаж машины увеличился по сравнению с «Чи-Ха» до пяти человек — механика-водителя, стрелка, командира, наводчика и заряжающего, что полностью освободило командира от обслуживания орудия и позволило ему сосредоточиться на своих прямых обязанностях. Броневой корпус и башня Корпус и башня «Чи-Хе» собирались из катаных поверхностно закалённых броневых листов преимущественно с помощью сварки, лишь в отдельных местах применялась клёпка. По сравнению с «Чи-Ха», танк получил более простую форму корпуса с единой плоской верхней лобовой деталью, исчезли жалюзи в стенках моторного отделения. По большей части, толщина вертикальных броневых листов не изменилась по сравнению с «Шинхото Чи-Ха» — от 20 мм в корме корпуса до 25 мм в бортах корпуса и стенках башни. Полноценное противоснарядное бронирование танк получил лишь в области верхней и нижней лобовых деталей корпуса, толщина которых составляла 50 мм, а также маски орудия толщиной 40 мм. Толщина днища и крыши осталась прежней — 8 и 12 мм соответственно. Башня «Чи-Хе» по конструкции была схожа с башней «Шинхото Чи-Ха», но отличалась большими размерами, чтобы вместить дополнительного члена экипажа. Наблюдение за полем боя, как и прежде, осуществлялось через закрытые бронестёклами смотровые щели и перископический смотровой прибор в крыше командирской башенки. Вооружение Основным вооружением «Чи-Хе» являлась 47-мм пушка Тип 1 с длиной ствола 62 калибра, имевшая начальную скорость бронебойного снаряда 826 м/с. Боекомплект орудия состоял из 120 бронебойных и осколочно-фугасных выстрелов. Масса бронебойного снаряда — 1,4 кг, масса бронебойно-фугасного — 1,52 кг. Хотя пушка имела одинаковое обозначение с пушкой «Шинхото Чи-Ха», орудие было серьёзно перекомпоновано, получило более эффективные противооткатные устройства и механизм спуска, горизонтальный затвор был заменён вертикальным. Установка пушки осталась традиционной для японских танков: орудие крепилось на вертикальных и горизонтальных цапфах, позволявших его качание в горизонтальной плоскости в пределах ±7,5 градусов, а наводка осуществлялась при помощи плечевого упора, хотя отдача 47-мм пушки для такой системы оказалась слишком сильной. Вспомогательное вооружение танка осталось неизменным — два 7,7-мм пулемёта Тип 97, один из которых располагался в верхнем лобовом листе корпуса, а второй — в корме башни. Боекомплект пулемётов состоял из 4035 патронов в магазинах, размещавшихся на стенках корпуса под башней. Двигатель и трансмиссия На «Чи-Хе» устанавливался более мощный по сравнению с ранними машинами двухтактный V-образный 12-цилиндровый дизельный двигатель воздушного охлаждения «Мицубиси» A12200 VD мощностью 240 л. с. Это позволило не только компенсировать возросшую на 1,5 тонны массу танка, но и увеличить максимальную скорость до 44 км/ч. Трансмиссия осталась неизменной и состояла из редуктора, четырёхступенчатой коробки передач с понижающей передачей, карданного вала, бортовых фрикционов и одноступенчатых бортовых редукторов. Ходовая часть Подвеска «Чи-Хе» выполнялась по стандартной для японских танков системе Т. Хара, с катками, попарно подвешенными на качающихся балансирах, при помощи системы рычагов и тяг, соединённых со спиральными пружинами, укрытыми в горизонтальных трубах по бокам корпуса; дополнительными передними и задними катками с независимой подвеской, при помощи рычагов соединёнными с наклонными спиральными пружинами, открыто закреплёнными на борту. Ведущие катки — передние, зацепление гусениц цевочное. Гусеницы — стальные мелкозвенчатые, с одним гребнем, каждая из 96 траков с шагом 120 мм и шириной 330 мм. Машины на базе «Чи-Хе» Танк артиллерийской поддержки «Тип 2 Хо-И» выпускавшийся в незначительном количестве с 1942 года был вариантом «Чи-Хе», оборудовавшийся короткоствольной 75-мм пушкой Тип 94 в увеличенной башне. «Хо-И» предназначался для непосредственной поддержки пехоты, но из-за наличия к тому времени более совершенных САУ «Хо-Ни», производство танка велось вяло и выпуск составил всего 33 машины. Тип 3 «Ка-Чи», плавающий танк был создан в 1943 году на основе «Чи-Хе», схожий по конструкции с «Ка-Ми». Его выпуск задержался до 1944 года и составил всего около 20 машин. Выпуск "Чи-хе" осуществлялся одновременно с выпуском "Шинхото Чи-ха" и всего было выпущено около 600 машин. Боевое применение было весьма ограниченным. Танк "Тип-3" Чи-Ну из музея Сил самообороны в Цутиуре. Средний танк / «Тип 3» - «Чи-ну» В 1944 году на вооружение поступил следующий танк из серии средних — Тип 3 «Чи-Ну» - «средний десятый», вооруженный 75-мм пушкой Тип 3, разработанной на основе полевой пушки Тип 97 системы «Шнейдер» и установленной в увеличенной башне. Длина ствола составляла 23 калибра, орудие оснащалось активным дульным тормозом. Вес снаряда составлял 6,6 кг, а его начальная скорость достигала 680 м/с. Снаряд пробивал 90-мм броню на расстоянии 100 м, 65-мм — на расстоянии 1000 м. Средний танк Чи-ну был разработан в 1943 году на основе среднего танка "Тип 1" Чи-хе и являлся наиболее совершенной машиной своего класса среди остальных японских средних танков. Это был наиболее мощный из серийно выпускавшихся японских танков, вполне соответствовавший требованиям своего времени. Однако из-за нехватки материалов и комплектующих, а также в связи с американскими бомбардировками заводов его выпуск ограничился всего 60 машинами. «Чи-Ну» поступили в 4-ю танковую дивизию, предназначенную для обороны метрополии, и участия в боевых действиях не принимали. Конструкция танка «Чи-Ну», ставший результатом длительного развития спроектированного ещё в конце 1930-х годов «Чи-Ха», отличался вполне традиционной для японских танков того периода конструкцией, сочетавшей в себе как сравнительно прогрессивные, так и устаревшие или неудачные решения. Сварная шестиугольная башня имела командирскую башенку и стойку зенитного пулемета. В кормовой нише размещалась боеукладка. Лючки в бортах башни закрывались откидными крышками с отверстиями для стрельбы из личного оружия. Ходовая часть такая же, как у среднего танка «Чи-Хе», в качестве механизма поворота использовались бортовые фрикционы. Компоновка «Чи-Ну», с расположением моторного отделения в кормовой части корпуса, а трансмиссионного — в лобовой, обеспечивала ему значительный для сравнительно компактной машины объём боевого отделения, лучшее распределение нагрузки на подвеску и более простое по сравнению с танками классической компоновки, переключение передач. При этом, благодаря применению редуктора, пускавшего карданный вал параллельно днищу корпуса, общую высоту последнего удалось сохранить сравнительно небольшой, особенно по сравнению с танками США аналогичной компоновки. В то же время, размещение трансмиссии и ведущих в лобовой, более подверженной обстрелу противника, части корпуса повышало их уязвимость, а расположенные в средней лобовой детали люки доступа к трансмиссии ещё более снижали защищённость танка. При этом, несмотря на значительную длину боевого отделения, его полезный объём снижался небольшой шириной корпуса, затруднявшей установку на него башни достаточных размеров. Всё это, в сочетании с перегруженностью шасси, изначально рассчитанного на 15-тонный «Чи-Ха», привело к тому, что хотя «Чи-Ну» и стал полноценным средним танком, резервов для превращения его в соответствующую требованиям времени к защищённости и вооружению машину уже не осталось. Для этого японским конструкторам пришлось разработать «Чи-То», который, хотя и сохранял в себе многие из применённых на предшественнике конструкторских решений, был создан фактически заново и по своей массе относился уже совершенно к другой категории. Несмотря на довольно удачную конструкцию моторно-трансмиссионной группы и отдельные удачные решения, «Чи-Ну» отличался общей устарелостью конструкции. Так, корпус и башня, несмотря на частичное применение сварки, всё ещё в значительной степени собирались при помощи клёпки. Приборы наблюдения и прицеливания отличались примитивностью и низким качеством. Традиционная для японских танков того периода подвеска системы Хара отличалась плавностью хода и хорошей ремонтопригодностью, однако имела и ряд недостатков, таких как недостаточная защищённость узлов подвески, значительная масса неподрессоренных элементов и медленное гашение продольных колебаний корпуса. Столь же традиционный отказ от спаренной с пушкой установки башенного пулемёта привёл к тому, что «Чи-Ну» оказался вовсе его лишён, поскольку разместить его в корме башни, как на более ранних машинах, стало невозможно. Вооружение и защищенность По уровню броневой защиты, «Чи-Ну» в целом не уступал танкам своей весовой категории, но по меркам 1943 года, для среднего танка оно являлось явно недостаточным. Бронирование «Чи-Ну» было противоснарядным лишь в лобовой проекции; при этом даже там его толщина не превышала 50 мм и расположено оно было без рациональных углов наклона. Это обеспечивало сколько-нибудь надёжную защиту лишь от снарядов калибром не более 45 мм, тогда как даже 75-мм пушка «Шермана» или 76,2-мм пушка Т-34, не говоря уже о более мощных орудиях, обеспечивали уверенное пробитие лобовой брони «Чи-Ну» на дистанции в 1 км, а при удачном попадании — и большей. Впрочем, лёгкие противотанковые орудия, например, 37-мм M3, использовались на Тихоокеанском театре военных действий вплоть до самого конца войны, так что полностью актуальности бронирование «Чи-Ну» не утратило. Бортовое и кормовое же бронирование «Чи-Ну» обеспечивало полную защиту лишь от огня крупнокалиберного пулемёта, на некоторых дистанциях также — крупнокалиберных противотанковых ружей и малокалиберных автоматических пушек. Уже пушки калибром 37 мм, такие как M3, обеспечивали уверенное поражение бортов и кормы «Чи-Ну» практически на всех дистанциях прицельной стрельбы. Вдобавок, 8,5-мм бронелисты днища, в лобовой и кормовой оконечностях расположенные под углом в 60° к вертикали, хотя и были в условиях поля боя в значительной степени укрыты складками местности, при определённых условиях могли становиться уязвимыми местами, пробивавшимися даже крупнокалиберным пулемётом. И без того невысокая броневая защита дополнительно снижалась рядом факторов. Смотровой люк водителя, люки доступа к агрегатам трансмиссии и пулемётная установка существенно снижали и без того невысокую снарядостойкость лобовой части корпуса. Дополнительно снижало защищённость и невысокое качество японской брони, в сочетании с клёпаным соединением части деталей корпуса и башни. При снарядном, а порой и при пулевом обстреле, деформация броневых плит могла приводить к тому, что заклёпки отскакивали внутрь корпуса, становясь опасными поражающими элементами даже в том случае, если броня успешно отражала попавшую в неё пулю или снаряд. Основным вооружением «Чи-Ну» являлась 75-мм танковая пушка Тип 3, созданная на основе полевой пушки Тип 90. Пушка Тип 3 имела длину ствола 38,44 калибра / 2883 мм, а начальная скорость её бронебойного снаряда составляла 680 м/с. Противооткатные устройства пушки Тип 3 были без изменений заимствованы от полевого орудия и размещались под стволом, будучи вынесены за пределы башни и прикрыты броневым кожухом. В отличие от более ранних моделей, на «Чи-Ну» пушка размещалась в установке, позволявшей её наведение без поворота башни только в вертикальной плоскости, в пределах ?10…+15°, при помощи винтового механизма. Боекомплект орудия состоял из 55 унитарных выстрелов, размещённых в укладках в кормовой нише башни и на полу боевого отделения Чи-ну вооружался 75-мм пушкой "Тип 3" с длиной ствола 38 калибров, которая позволяла пробивать 90-мм броню на расстоянии до 100 метров, и 65-мм броню на расстоянии до 1000 метров. Орудие было установлено в цилиндрической маске и прикрывалось специальным щитом, который болтами крепился к башне. Также пушка была снабжена активным дульным тормозом, маховиками механического привода наведения, оптическим прицелом и дистанционным спуском. Вспомогательное вооружение «Чи-Ну» состояло из 7,7-мм пулемёта Тип 97, размещённого слева в верхней лобовой детали корпуса. Пулемёт располагался в стандартной для японских танков установке, на вертикальных и горизонтальных цапфах, прикрытой полусферическим броневым щитком, порой в литературе ошибочно именуемой шаровой[12]. Боекомплект пулемёта составлял 3680 патронов. Башенный пулемёт отсутствовал, однако на зенитной турельной установке на крыше башни мог размещаться ещё один пулемёт Тип 97. 75-мм орудие «Чи-Ну» по баллистике было примерно аналогично 76,2-мм пушке Т-34 или 75-мм пушке «Шермана». В то же время, её эффективность существенно снижалась низким качеством приборов прицеливания, а орудие «Шермана», вдобавок, оборудовалось стабилизатором в вертикальной плоскости, многократно повышавшим точность стрельбы с ходу. Ограниченным был и ассортимент боеприпасов японской пушки, в котором отсутствовали подкалиберные или кумулятивные снаряды; обычно в боекомплект «Чи-Ну» входили только бронебойные и осколочно-фугасные снаряды. Техобслуживание «Чи-Ну» в мастерской в Хакате, 14 октября 1945 Надежность и технологичность 75-мм пушка «Чи-Ну» в 1944 году позволяла ему бороться с современными ему средними танками, такими как Т-34 или «Шерман», но обеспечивала пробитие их лобовой брони лишь на сравнительно близких дистанциях, что ставило «Чи-Ну» с его более тонкой лобовой бронёй в невыгодное положение в случае реального боевого столкновения. При этом, против лобового бронирования танков нового поколения, появившихся к 1945 году, таких как Т-44 или M26, пушка «Чи-Ну» была практически бессильна. «Чи-Ну» был создан на базе отработанного в производстве «Чи-Ха», почти все его системы были отработаны на других образцах вооружения и длительное время находились в серийном производстве. При этом, ещё на «Чи-Хе» часть узлов танка, в частности, чрезмерно сложная форма корпуса «Чи-Ха», были ещё более упрощены и приспособлены к условиям массового производства. Всё это обеспечивало «Чи-Ну» сравнительно высокую технологичность, хотя ряд применённых на нём конструкторских решений и признавался специалистами неудачным в этом отношении. Характерное для японских танков того периода предельное упрощение конструкции повышало надёжность «Чи-Ну» и удешевляло его производство, однако порой это упрощение переходило в примитивизм, что отрицательно сказывалось на боевых качествах танка. При этом, японским конструкторам удалось обеспечить «Чи-Ну» надёжную работу моторно-трансмиссионной группы — одной из наиболее часто становящихся проблемными систем танка. В то же время, повышенная нагрузка на отдельные узлы, в частности на двигатель и подвеску, снижала их ресурс и в конечном счёте надёжность машины. Средства наблюдения и связи Средства наблюдения «Чи-Ну» не претерпели принципиальных изменений по сравнению с «Чи-Ха». Основным средством наблюдения за местностью служили простые смотровые щели, закрытые многослойным защитным стеклом. Две из смотровых щелей размещались в верхнем лобовом листе, напротив мест механика-водителя и стрелка, ещё две — в лобовых скулах верхней части корпуса. По одной смотровой щели находилось в бортовом башенном люке и крышке пистолетного порта, кроме того, четыре смотровых щели имелись в командирской башенке. Конструкция смотровых приборов позволяла быструю смену защитных стёкол в случае их повреждения. В небоевой обстановке, механик-водитель мог также использовать для наблюдения смотровой люк в верхней лобовой детали корпуса. Командир танка также имел в своём распоряжении перископический панорамный наблюдательный прибор, а водителю в небоевой обстановке для лучшего обзора мог служить смотровой люк в верхнем лобовом листе. Как и «Чи-Хе», все «Чи-Ну» оборудовались радиостанцией которая работала на 2 штыревые антены установленные на надгусеничных полках в корме танка. Двигательная установка и трансмиссия На «Чи-Ну» устанавливался V-образный 12-цилиндровый четырёхтактный дизельный двигатель воздушного охлаждения «Мицубиси» Тип 100, мощностью 240 л.с. при 2000 об/мин., воздушного охлаждения, мощности которого хватало для того, чтобы разогнать танк почти до 40 км/ч. Два топливных бака располагались в моторном отделении, под двигателем. Трансмиссия «Чи-Ну», как и «Чи-Хе», по сравнению с «Чи-Ха» заметных изменений не претерпела. В её состав входили: * Многодисковый главный фрикцион сухого трения, установленный на двигателе. * Первичный редуктор, служивший для возможности более низкого размещения карданной передачи * Карданный вал * Четырёхступенчатая (восьмискоростная) механическая коробка передач с демультипликатором, расположенная в лобовой части танка, в отделении управления * Два двухступенчатых механизма поворота, каждый из которых состоял из планетарного редуктора, блокировочного фрикциона, опорного и остановочного тормозов. Механизмы поворота располагались по обе стороны от коробки передач, частично в вынесенных за пределы корпуса броневых кожухах. Ходовая часть и подвеска Ходовая часть «Чи-Ну» была унаследована им от «Чи-Ха» без существенных изменений. С каждого борта она состояла из шести опорных катков, трёх поддерживающих катков, ведущего колеса и ленивца. Все катки — литые. Подвеска опорных катков смешанная, первый и последний катки имели индивидуальную подвеску, в то время как средние были сблокированны попарно. Подвеска всех опорных катков — системы Хара. Балансиры крайних и тележки средних катков были при помощи рычагов соединены с цилиндрическими пружинами, закреплёнными горизонтально на бортах корпуса снаружи. Пружины подвески тележек при этом укрывались броневыми кожухами. Опорные катки обрезиненные; крайние катки — цельные одинарные, хотя и имели сдвоенный профиль, средние катки — сдвоенные. Крайние поддерживающие катки — сдвоенные, центральные — одиночные, расположенные только с внутренней половины гусеницы. Гусеницы «Чи-Ну» — стальные, одногребневые, цевочного зацепления, каждая из 96 литых траков шириной 330 мм. Дополнительное оборудование ЗИП и прочий инструментарий располагался точно так же как и на предыдущих моделях средних танков. Слева танки Чи-Ну - справа САУ Хо-Ни III, из состава 4-й танковой дивизии. Боевое применение Выпущенные «Чи-Ну» поступали, вместе с «Чи-Хе» и другими новыми образцами бронетехники, в 4-ю танковую дивизию. Эта часть, сформированная в 1943 году, до окончания войны находилась в Японии и в боевых действиях участия не принимала. В некоторых источниках содержатся упоминания о применении «Чи-Ну» в боях за Окинаву в марте—июне 1945 года, однако в большинстве современной литературы эта версия не поддерживается. Отсутствие какой бы то ни было информации об этом, как и о «Чи-Ну» в целом, в рапортах военной разведки США, полученных уже после битвы за Окинаву, в июле—августе того же года, говорит также не в пользу этой версии, поскольку появление нового, настолько сильно отличавшегося от привычных «Шинхото Чи-Ха», танка едва ли прошло бы незамеченным. Так или иначе, сколько-нибудь заметного влияния на ход боевых действий «Чи-Ну» не оказал. После капитуляции Японии, «Чи-Ну» были частично пущены на слом, но большая их часть поступила впоследствии на вооружение Сил самообороны Японии и длительное время использовалась ими, наряду с более старыми машинами, такими как «Шинхото Чи-Ха» и «Чи-Хе», а также американскими M24 «Чаффи». Сняты они с вооружения были только к 1960-м годам, с началом массового производства более современных танков Тип 61. Аналоги танков идентичных Чи-Ну по классификации По своим массе и боевым характеристикам, «Чи-Ну» находился на нижней границе категории средних танков. Условными его аналогами можно считать поздние модификации германского Pz Kpfw III, шведский Strv m/42 и венгерский 40.M.«Туран». Pz Kpfw III, вооружённый 50-мм пушкой KwK 39 или короткоствольной 75-мм пушкой KwK 37, уступал «Чи-Ну» в огневой мощи, но несколько превосходил в бронировании. Кроме того, германский танк имел преимущество за счёт значительно более совершенных приборов наблюдения и прицеливания, а также лучших условий работы экипажа по сравнению с ужатой японской машиной. Strv m/42 также несколько уступал «Чи-Ну» в огневой мощи, но превосходил в бронировании, однако имел серьёзный недостаток в виде двухместной башни. «Туран» был наиболее близок к «Чи-Ну» по большинству показателей, но имел намного более слабое вооружение, состоявшее из 40-мм пушки. Аналогичную «Чи-Ну» массу имел и американский M24 «Чаффи», хотя он и относился к лёгким танкам по своему назначению. Будучи примерно равноценен японскому танку по вооружению и бронированию, «Чаффи» отличался лучшей подвижностью и маневренностью, имел лучшие условия работы экипажа и более совершенные приборы наблюдения, прицеливания и связи. Другие средние танки того периода, такие как M4 «Шерман», существенно превосходили «Чи-Ну», как по массе, так и по своим боевым характеристикам. Хотя «Чи-Ну» и мог противостоять «Шерману» на равных, последний имел над ним явное преимущество за счёт более мощного бронирования и общего совершенства конструкции. Вместе с тем, «Чи-Ну» имел несколько лучшую подвижность и значительно лучшую проходимость, чем 30-тонный «Шерман», что в условиях Тихоокеанского театра военных действий играло значительную роль. Призвание мужчин – иметь дело с кровью. В наши дни это считается неправильным. Поэтому все дела решаются с помощью одних только разговоров, и каждый норовит избежать работы, которая требует приложения усилий. Мне бы хотелось, чтобы молодые люди понимали это. Цунэтомо Ямамото Тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь, берет чужие крепости, не осаждая, сокрушает чужое государство, не держа свое войско долго. Сунь Цзы Благородство и преданность приводят к утратам и гибели с такой же неизбежностью, как и преступление. Нацуко Нагаи В горах прошел дождь и ветка вишни стала пепельной ^Наверх